Антошка посмотрел вперед, где лестница, покрытая вязкой грязью, уходила под липкую поверхность непрозрачного озера. На другой берег идти, сказала мама…Ноги погрузились в черно-синюю массу; глина оказалась плотной и шелковистой на ощупь. Антошка вдруг снова вспомнил, что у вулкана нет дна. А мама с улыбкой сказала:
— Тело держи вертикально. И перебирай ногами, как будто едешь на велосипеде. Все будет хорошо.
Через несколько минут они дошли до веселой группы мальчишек, которые активно плескались друг в друга грязью. Досталось и Антошке, да еще и попали брызги — прямо в глаза! Антошка машинально потянулся вытереться, а потом понял, что только сильнее измазался. Сердце упало в пятки, коленки задрожали, слезы навернулись на глаза… Что за глупости! Разве может смелый покоритель космоса бояться какой-то грязной лужи? Пусть даже и такой огромной!
— Ну-ну, ничего страшного, — сказала ему Алина Антоновна, а на мальчишек строго прикрикнула, чтобы немедленно прекратили суету. И Антошка вдруг рассмеялся от сложной смеси эмоций — стыда, страха, радости.
— Мам, а ты боишься? — доверительно и смущенно спросил он.
— Боюсь, мой вихорчик. Дна-то нет, — ответила Алина Антоновна. — Но мы с тобой смелые, как папа и как все вот эти люди вокруг.
Хохоча и держась за руки, Антошка с мамой благополучно добрались до противоположного берега. Выбрались из липкой массы обновлённые, счастливые и весёлые.
Наверху их уже ждал Валентин Леонидович, весь в глине, только руки, в которых он держал белый походный мешок, были чисто вымыты. Облепленное грязью, семейство полным составом продолжило путь на берег Азовского моря. По дороге Валентин Леонидович вдруг захохотал и говорит:
— Ох, братцы! Мне было так страшно, когда я ладонью вытер глаза. Думал — всё, конец мне. И сочинил стихотворение. А тут и глина на глазах подсохла, и мир я снова увидел.
— А мне тоже мальчишки глиной в глаза попали, — подхватил Антошка. — Пап, а прочитай стихотворение-то.
— Это даже не стихотворение, а какой-то белый стих, — скромно заметил Валентин Леонидович, но просьбу выполнил.
Я люблю тебя, жизнь,
За все прекрасное, что в тебе есть.
За солнышко и яркие лучи,
За вдохновение и радости многочисленные миги.
Я люблю тебя, жизнь,
За тепло и уют дома.
За смех и радость семьи,
За драгоценные моменты с ними.
Я люблю тебя, жизнь,
За возможность путешествовать.
За новые впечатления и приключения,
За возможность миру открываться.
Я люблю тебя, жизнь,
За возможность учиться и расти.
За знания и навыки, которыми обогащаюсь,
За возможность становиться лучше каждый день.
Я люблю тебя, жизнь,
За любовь и дружбу, которые связывают людей.
За теплоту и понимание,
За возможность быть рядом и поддерживать друг друга.
Я люблю тебя, жизнь,
За все, что мне даришь.
Ты такая непредсказуемая и удивительная,
Я благодарен тебе за каждое мгновение, которое предоставляешь мне.
— Ну ты, отче, и выдал! — засмеялась Алина АнтоновнаНадо тебя чаще отправлять в экстремальные путешествия. Глядишь, роман накропаешь. А мы гордиться будем.
— Клёво! — восторженно крикнул Антошка. — Ой, смотрите, смотрите, какие высокие волны! Круто! Здорово!
Семья Ворониных с разбегу бросилась в море, и пенистые волны приняли их в свои ласковые, но крепкие объятия.
Хохоча, родители отмывали друг друга и сына от грязи. Все втроем фыркали от удовольствия. Погружались с головой в воду. Подныривали под волну.
Волны сбивали людей с ног, переворачивали, а люди смеялись и ликовали. Взявшись за руки, кружились по волнам в танце, где существовали только трое и волны. Волны и трое. И Воронины были счастливы.
После, отдыхая на берегу, Алина Антоновна, смеясь, говорила:
— Мы за весь прошлый год не смеялись столько, сколько сегодня. Столько эмоций! Надеюсь, надолго хватит этого заряда энергии.
— Во мне проснулась жажда новых приключений и открытий! — восторженно кричал Антошка. — Ведь там, где побывал я, было страшно даже папе и маме. Правда?
Валентин Леонидович поддержал сына и сказал:
— Это преодоление себя. Мы справились с испытанием. Мы барахтались в грязевом вулкане, и выбрались оттуда, победив силу природы и свои собственные сомнения.