Подобная назойливость выводила из себя новеньких в доме Фон Фенерлиссов. Гвурд не была исключением, и только последние два года перестала с недовольным лицом оглядываться на людей в униформе.
Порядок завел лично дед Ивэлим, и как не бились с ним Симон и Эстер, переломить ситуацию были не в силах. Старик угрожал лишить всех наследства, если хотя бы один человек из персонала будет уволен раньше его кончины. В конец концов оба уверились, что это испытание должно только закалить жильцов огромного особняка и обтачить внутреннюю терпимость.
Годы сглаживали углы в психике, огородив их терпением. Оно день за днем складывало свои камни в стену, которая уже, казалось, подпирала небеса.
- Так, что там у тебя стряслось? - тяжело откинувшись на спинку стула, Вера чувствовала, как соловело прикрываются ее глаза. Обильная трапеза завершилась меренговым рулетом с розмариновым лимонадом.
Рядом, подавляя отрыжку развалилась Олли. Подруга прикрыла рот рукой и сделала неопределенный жест, таким образом попросив минуту перевести дыхание. Вера всматривалась в лицо подруги — на светлой коже горел здоровый румянец, который играл в салочки с россыпью мелких родинок, хитрые карие глаза лучились лихорадочным нетерпением, нагоняя тумана и предавая облику рыжеволосой девушки особого очарования.
Даже в сравнении с грубоватой Олли Гвурд, Вера понимала, что проигрывает ей по всем пунктам будь то красноречие, уверенность и целеустремленность.
Олли попыталась выпрямиться, и немного переигрывая, скосила глаза в сторону Имельды, по-военному отдав честь стоявшей рядом прислуге.
- Вольно, рядовой.
На лице мадам Жамдри не дрогнул ни один мускул, но Вера давно отринула присущее и простительное ее возрасту легкомыслие, иначе, прыснула бы от смеха, а потому, лишь сочувственно поджала губы, выражая недовольство за Имельду.
Не сказав ни слова, Гвурд со скрежетом, нагнулась к своему модному, но уже потрепанному рюкзаку и небрежно порылась в нем, в крайне неудобной позе.
Через мгновенье перед лицом Веры промелькнул лист хорошей плотной бумаги для рисования, которой пользовались многие в художественной школе. Это был портрет.
Девушка уж было хмыкнула, но присмотрелась получше и ее сердце запорхало, как птица попавшая в силки, кровь хлынула к лицу, чтобы тут же застыть в жилах, словно многосложный процесс жизнедеятельности решил взять паузу.
Рисунок был выполнен почти небрежно, но подобное могли позволить себе только профессионалы, насколько знала Вера. Широкие размашистые штрихи угля, там где должна была быть шевелюра, указывали на то, что художник нетерпеливо добирался до лица своего натурщика.
И оно того стоило! Это было самое красивое лицо, которое когда-либо видела Вера. Густые черные брови, пристальный, немного суровый взгляд взгляд, ровный нос, красивая линия подбородка и идеальные губы, растянутые в улыбке, лишенной всякого намека на похабщину, что не мешало быть ей хищной и греховной. Молодой парень явно не позировал, на что указывал сложный ракурс, и отведенный в сторону взгляд, что опять же делало честь мастерству художника.
- Неплохая фантазия у....
- У Эдрины, - напомнила Олли, с нескрываемым восхищениям всматриваясь в изумительные черты, прорисованные на бумаге. - Вот, только это реальный человек. Я уверена.
После этих слов Вера одновременно ощутила прилив теплого чувства, которое разливалось помимо ее воли внутри тела и поползновение противного холодка — предвестника дурного грядущего.
Интуиция подсказывала, что ничего хорошего не может случиться с человеком, который обладает подобной внешностью. С крайностями всегда так, будь то уродство или выдающаяся красота. Проклятие, как ни крути. Только в первом случае, хочется сразу отвернуться, а во втором невозможно оторвать взгляда.
- И? - Вера перевернула листок с портретом и положила на стол обратной стороной.
- Это все, что ты можешь сказать?
- А что ты предлагаешь?
- Предлагаю выяснить кто этот красавчик. Выйдет вполне невинное приключение.
- Ага.... Глянь еще разок на это лицо и повтори слово "невинное"! Это абсурд.
- Нам не обязательно заводить с ним знакомство. Просто выясним кто он и потешим взор. Ставлю полсотни, что он окажется заносчивым, самовлюбленным балваном, у которого кроме смазливой физиономии ничего больше нет. На этом и покончим.
- Везде ты ищешь разочарования, - с улыбкой вздохнула Вера.
Олли себе не изменяла. Мир становился всегда таким понятным, если мало мальски позитивное явление обнаруживало в себе червоточину. Не находя идеала в окружении, не было причин непомерными усилиями взращивать его внутри себя.