- Забирай, то что успел снять с них и разойдемся на этом. Или хочешь остаться без яиц? К тому же, я всегда могу открыть глаза Киврииду, на то, что ты создаешь ему лишнюю дурную репутацию.
Глаза Диниша забегали, когда он услышал имя человека, который «держал» район и с которым считались все дельцы, начиная от карманников и заканчивая диллерами.
- Не трать силы, Барфольд! Я немного пошепчу и смешная погремушка этого ракло (мальчишки) сама отпадет.
Голос Рунги прошипел, казалось, сразу со всех сторон и банда Диниша стала опасливо озираться, пока скрюченная фигура старухи медленно не выползла на свет тусклого фонаря. Она наклонила шею влево так глубоко, что казалось вот-вот послышится хруст позвонков — слишком неестественно это выглядело.
Тут Вера заметила на подбородке старухи странный знак — незавершенный круг, разорванный у основания. Какая странная татуировка. Ее можно было заметить только, если Рунга сильно запрокинет назад голову, или как в данном случае — на бок.
Парни попятились назад, кто-то выдохнул - «шувихани».
Этим словом цыгане называли с давние времена женщин, которых принимали за ведьм.
Уллари Рунгу боялись порой больше, чем Кивриида и его головорезов. И хотя Диниш не считал себя суеверным, его след простыл уже через секунду.
- Зря ты так с ними, - по-свойски покачал головой Тьяго, с одобрением посматривая на старуху. Рунга любила почудить и во всю пользовалась своей дурной славой. Слова про «судьбу» он пропустил мимо ушей, куда важней было отвести от поселения проблемы вроде двух забредших девиц, охочих до острых ощущений.
- Вы в порядке? - спросил он у девушек.
Олли до сих пор не могла поверить, что опасность миновала и с недоверием вглядывалась в темноту, куда сбежали обидчики.
- Да, спасибо. Но твои друзья забрали у нас телефоны. Где тут можно позвонить? Я вызову такси.
- Телефоны я вам не верну, но вот, воспользуйся моим.
Поло с друзьями незаметно растворились во мраке.
- Спасибо... прости не знаю, как твое имя.
- Тьяго.
- Спасибо, Тьяго! Ты, буквально нас спас. Меня, зовут Олли, кстати. А это полуживое создание — Вера.
Девушка приняла телефон, ее руки сильно тряслись, но Гвурд не подавала вида, что собирается сорваться на истерику и даже пыталась флиртовать. К сильному стрессу добавилось распирающее чувство восторга от того, кто пришел на выручку.
Едва прозвучало имя, которое судорожно выкрикивала Рунга, Тьяго внимательнее присмотрелся к девушке, которая во все глаза смотрела на него, бледная и перепуганная.
Темноглазая, худая, угловатая, с непослушной копной черных волос, которые налипли на взмокшие от слез щеки, она никак не вписывалась в рамки озвученной «судьбы».
Жалость помимо воли всколыхнулась в сердце Тьяго, словно он нашел очередного голодного котенка. Эту бедолагу хотелось обнять и успокоить, пообещать, что опасность позади.
Но в этот момент старуха почти вплотную подошла к Вере и ухватила ее за руку.
- Триста, значит...?! Ну, ему, думаю, хватит, - замямлила Рунга едва слышно. Ее морщинистая рука с коричневой кожей, покрытой старческими пятнами, вдруг как-будто, соскользнула с локтя Веры и уперлась в низ живота девочки.
От этой картины Олли не сдержала удивления и открыла рот.
Лицо старухи вытянулось и глаза округлились, словно в своем сознании она смотрела короткий фильм и увидела любопытную сцену. Взгляд потемнел, а губы растянулись в безумной улыбке, полной тоски и горечи. Рунга оскалилась и уставилась на перепуганную девушку.
- И это польза? Это покой?! Ручка, ручка-то, совсем маленькая. Маааааленькая, - страшно, на распев гнусавила Рунга. - Пока дух не испустишь она всегда будет с тобой. Красненькая такая... Вот такусенькая. - Перед лицом Веры взмылась костлявая рука и вытянутые указательный и большой пальцы, разведенные на пару сантиметров. - Вот и вся твоя польза. Польза, польза. Все выгрызешь, упьешься, а не одной кровинки не смоешь. Не родишь — переродишься, когда поможешь. Тридцать ручонок, если выведешь из беды, то тогда полегчает. Тридцать, запомни, не меньше! Тридцать!
У всех кто слышал слова Уллари Рунги мороз пополз по коже, а Вера готова была броситься на утек. Но старуха снова вцепилась в руку. Даже Барфольд, который успел изучить придурковатую старушенцию, нервно передернул плечами. Сегодня цыганка была в ударе.
- Польза, польза... Бедняжка моя! Чистенькая ты стоишь, а вся в крови. Дай оботру!
Старуха стала водить шершавой ладонью по лицу Веры, которая попыталась увернуться, но поняла, что и пошевелиться не может, словно ее загипнотизировали.