И дорогая безделушка интересовала девчонку, не более, чем гарнир из брокколи, изрядно увядшего на тарелке, которую еще не унесли с завтрака. Тьяго не далеко ушел по возрасту от этой девчонки, но словно был на целую жизнь мудрее. Хуже всего, что это подсознательно понимала и сама Вера.
- Я попробую что-нибудь разузнать. Тебя, кажется, завтра выпишут?
- Да, - парень не смог скрыть удивления, красивое лицо просветлело от нежданной искры надежды, что придало Вере сил. - Но как?
- У меня отец... юрист, - солгала девушка, тщательно подбирая слова. - У него есть связи в коллегии адвокатов.
Звучало правдоподобно и солидно.
- Я не могу тебя об этом просить, - Тьяго не постеснялся больничной женоподобной рубашки, в которую только и был облачен. Он надвигался всей своей мощью, так что Вера инстинктивно отступила назад, потупив глаза. - Но буду благодарен.
Без задней мысли, Тьяго взял Веру за плечи, переполненный благодарностью. Он ощущал на себе ярмо, которое тяжелит любого должника, пока эта странная девчонка, всем своим видом старалась скрыть свою панику.
Нет, она не блефовала. Тьяго, понял, что ее сюда не силком мама притянула, скорее наоборот - Вера сама напросилась. Значит...
Недоверчивый взгляд, проницательный не по годам смутил Веру еще сильнее. Тьяго же не позволил себе усмехнуться. За малым эта ситуация не выбивала у него землю из под ног. И эта треклятая больница! Ну, никак он не вписывался в относительно стерильный, монотонный интерьер, из которого его упорно не хотели выпускать на волю. Совсем уже эти бабы рехнулись!
Одного взгляда, на аккуратные покрасневшие ушки хватило, чтобы понять, что девчонка довольно серьезно втрескалась.
Все было некстати, размеренная жизнь, в которой был распланирован каждый флоринт, ярмарка, на носу, где нужно было выступать и где за участие нужно будет отвалить организатору часть накопленных денег.
На мгновенье, Вера почувствовала, как все тело превратилось в клок сахарной ваты, которую положили под палящее солнце. Серьезность наспех данного обещания еще не дошла до юного ума. Проблемы наживались быстрее, чем решались. Но сейчас один единственный миг имел значение и перекрывал собой грядущую нервотрепку.
«О! Какие у него руки...!» - подумала Вера, едва лапища Тьяго улеглась ей на спину.
И тело, словно из плотной резины. Малейшее движение и под кожей приходили в движение проработанные мышцы.
Ощущения, и факт полурасстегнутой рубашки не оставляли иного выхода, кроме как подпустить к себе сумасшествие.
- Вообще, это все незаконно. Если пострадали люди и имущество, вы должны написать заявление, - наконец-то подала голос девушка, понимая, что нельзя казаться слабовольной дурехой. - Если его не рассмотрят, можно обратиться в прокуратуру с ходатайством о проверке бездействия полиции.
А Тьяго отстранился и внимательно поглядел на святую простоту, которая давала «правильный» совет из «правильной» книжки, один из тех, который никогда не приживется в мире цыган.
- Бесполезно, - прозвучал низкий голос и парень тряхнул головой, от чего черные волосы украсил, пробежавший по ним, тусклый глянцевый блик. - У нас неспокойный район и всякое случается...
- Озадачить мэрию целесообразно. Томаш Явр довольно лояльно относится к малым этническим группам в Будапеште.
- Говоришь так, словно лично с ним знакома, - усмехнулся Тьяго. От него не ускользнул тот факт, что речь Веры была до скабрезности ровной и выверенной. Мысли складывались в идеально выстроенные фразы.
Запнувшись на секунду Вера открыла рот, чтобы тут же его захлопнуть. Тьяго недоверчиво посмотрел на девушку, испытывая недоверие. В его манере двигаться произошла метаморфоза, которая случается если резко перейти от негодования к необоснованной признательности.
Но тут Вера не кривила душой, она правда была лично знакома с мэром. Ее мать и мадам Явр были лучшими подругами.
Вера не знала куда деться от пронзительного взгляда и молча проклинала себя за неуверенность. Чтобы как-то скрыть это сомнительное качество, она понимающе кивнула и рассеяно прошлась по палате.
Тепло его тела уже улетучилось, но запах витал в воздухе — мужской, отдающий потом, терпкий, смолянистый и было что-то еще, от чего у женщин глаза огнем загораются.
Ситуация творилась в лучших традициях трагикомедии. На крошечной площади, пропитанной усталостью медицинского персонала и разновеликими мучениями пациентов, в окружении больничного фемиама антисептика, столкнувшиеся миры Тьяго и Веры пребывали в состоянии недоумения.
Первый видел перед собой самое наивное существо, с которым его сталкивала жизнь. Существо запутанное, гордое, хитрое, но не от большого ума - тут явно попахивало дорогим образованием и избалованностью.