Добрая и несчастная.
В который раз умозаключения сошлись на этих двух выводах и Вера талантливо спохватившись, глянула на телефон и прощебетала что-то невнятное. Последовал короткий поцелуй с щеку, от чего Аделина окончательно растаяла и девчонка унеслась восвояси.
Расчет Веры оправдался. Последующие дни буквально подтверждали ее внутренние ощущения грядущих приятных перемен. Что вот-вот ее судьба вечно неугодной, неуклюжей девицы круто повернет и возьмет курс на горизонт светлого, счастливого будущего.
Почти каждый день она проводила в Даргене, догадавшись одеваться в самую простую, непримечательную одежду. Девушка помогала восстанавливать фургон после разрухи ночного полицейского обыска. Под чутким руководством Лачи, почти все труды легли на плечи богатенькой простушки.
«А чего надрываться?» - размышляла женщина, когда демонстративно прикладывала руку к здоровой пояснице, будто та разрывается от боли.
Вера редко разговаривала с матерью Тьяго, но будто отдав очередную дань в виде помощи с уборкой и увесистого пакета с продуктами, часть которых по легенде отправлялась в больницу господину Барфольду, молодежь растворялась на полдня в улочках Будапешта. Иной раз, Тьяго брал машину отца, чтобы проехаться по стройкам и собрать металлолом. Как ни как, он остался за старшего мужчину в семье и не мог больше уделять столько времени своему увлечению танцами.
А это было уже из видения светлого будущего Лачи. Ролан шел на поправку. Сын брался за ум. Жизнь налаживалась со всех сторон.
Среди цыган Вера чувствовала себя спокойно. Ее не шокировали местные порядки, грязь, ругань, вечно рыскающие наглые взгляды женщин и бурные взрывы необузданного веселья и попоек, которые иной раз возникали средь бела дня.
Тьяго и сам поражался тому с какой легкостью Вера буквально превратилась в его тень и насколько просто ему было держаться в ее присутствии. Она приходила в поселок не позже девяти утра, как раз когда парень собирался «на работу».
По вечерам, девчонка занимала место рядом с пустующим креслом Ролана и наблюдала, за тем, как группа из четырех парней и девушек, тщетно пытались разучить тот танец, которым Тьяго и Талли загипнотизировали своих соплеменников. И Эдрина околачивалась в таборе, едва ли не через день.
Теперь, Вера смотрела на эту несчастную с нескрываемой жалостью. Понимала, она то или нет, но Тьяго был недосягаем для «дурочки Эдри». Именно так, в открытую называли цыгане Эдрину. Однако странная штука происходила — Вера получала куда больше насмешек, незаметных пинков, грубых слов. когда будто случайно ее задевали плечом и одаривали взглядом полным презрения. Дурочку Эдри никто не обижал, на обветренных загорелых лицах колоритных жителей Даргена, тоже порой мелькала жалость.
Вот и сейчас, Вера третий час тряслась с Тьяго в пикапе, безмятежно всматриваясь в пыльный, серый пейзаж за окном, когда они приехали на очередную строительную площадку. Девчонка просто сидела рядом и терпеливо ждала, когда будут погружены обрезки швеллеров и арматуры. До сих пор она не могла справиться со своим робким нравом и редко поднимала глаза, даже во время разговора.
Сегодня она была особо молчалива, будто не решалась о чем-то спросить.
Тьяго запрыгнул в машину, сдергивая зубами грязную брезентовую перчатку с руки.
- Ну что, проголодалась?
- Да, - тихо ответила Вера, краем глаза любуясь, как загорелая кожа Тьяго блестит от пота. Он быстро провел рукой по черным волосам, убирая упавшие на лоб пряди.
- Кебаб?
- Супер! Только в этот раз без халапеньо. В прошлый раз я думала, что задохнусь.
К уличной еде Вера не была приучена. Это она выяснила, когда вперые попробовала кокореци. Хотя, запах исходил божественный и вид поджаристого, закрученного мяса заставил рот наполниться слюной, быстрый речитатив состава этого блюда, вызвал рвотный спазм после того, как Тьяго упомянул бараньи кишки и жировую сетку.
Но были и светлые моменты в этой кулинарной уличной рулетке — сэндвичи с говядиной ропа-вьеха с кружками соленых огурцов, с жареным на сливочном масле хлебе, уверенно заняли свое место в сердце Веры.
Голодное урчание в животе вышло на новый уровень громкости.
Тьяго не ответил, на его лице быстро вспыхнула улыбка и блеснули белые зубы. Профиль парня сейчас можно с такого ракурса мог украсить обложку любого дорогого глянцевого журнала.
Машина выкатила к набережной в районе моста Эржебет. Здесь располагался уютный зеленый сквер. Удобно устроившись на стриженой траве в тени раскидистого клена, Тьяго с удовольствием расправился со своим обедом, давая Вере последний шанс высказать, то что так ее мучало.