- Не слушай ее, - Аверо еще сильнее сжал руку Сины, ощущая, что воля девушки слабеет, будто спазм сковал конечности возлюбленной.
Аверо подхватил ее на руки и в скором времени и бросился со всех ног. Вскоре он, увидел мальчика, который сидел в тени скалы, со своей сестренкой на руках, а рядом смирно стояли оба ослика.
При виде животных, глаза Сины округлились. Она глянула на мужчину и приникла к его губам на краткий миг, словно прощаясь.
Аверо попытался отогнать от себя дурное предчувствие и слабо улыбнулся, благодаря за ласку. Он не стал медлить и усадил девушку на одного осла, а мальчика с его сестренкой на второго. Молчаливый караван медленно двинулся по опасной тропе.
Изредка, юноша останавливался, чтобы напоить всех водой. Выдавая буквально по паре глотков. Через час солнце пойдет к закату и жара спадет. К тому времени, они уже преодолеют опасный участок пути и можно будет отклониться от тропы, чтобы пополнить курдюк водой из небольшого горного ручья.
Но далеко не жажда беспокоила мужчину, куда больше бередило сердце странное молчание Сины.
Девушка не сомкнула глаз, не смотря на слабые силы и истощение, не последовало ни единой жалобы от нее или просьбы. Глаза безвольно всматривались куда-то вперед.
Аверо, внезапно, почувствовал, что ослик, которого он вел за поводья, и на котором сидела Сина, прибавил шагу. Мелкие камни сухим шорохом скатились и картавым водопадом рухнули с обрыва в ущелье.
На самом краю пропасти на мгновенье замерла Сина, ее губы бесшумно двигались, то ли в молитве, то ли шепча слова прощания, а глаза на миг снова стали прекрасными и беззаботными.
Аверо и пошевелиться не успел, а девушка уже исчезла из вида.
Дети не проснулись. Им и не стоило видеть того, с какой силой, горе накрыло несчастного Аверо. Он рухнул на колени и затрясся в бесшумных рыданиях.
Сколько времени он провел в таком состоянии, трудно было сказать, но пришлось взять в себя в руки, когда надрывный плач девочки перестал стихать, несмотря на все утешения ее старшего брата.
Малышка не могла так же стойко переносить голод. Нужно было продолжать путь.
Въедливая каменная пыль, смешанная со слезами, успела схватить коркой на лице Аверо. Не поднимаясь с колен, он выпрямил спину и сложил руки в молитвенном жесте.
Его губы бесшумно зашевелились.
Мальчик с удивлением наблюдал за тем, как черты лица мужчины разгладились, будто из них истекала горечь, так глубоко ранившая сердце бедолаги. Аверо просил у Всевышнего спасти душу Сины, но подозревал, что эта молитва останется без ответа.
Возможно, что произошедшее в Огидайи и было результатом кары, которая постигала в итоге язычников. Тогда почему спаслись эти дети?
Опять же, проявление милости?
Мужчина тяжело поднялся, чувствуя, как кровь хлынувшая в ноги, стала покалывать мышцы. Его взгляд выхватил в ночном сумраке еле заметное оранжевое зарево, робко подрагивающее за склоном горы, которую удалось обогнуть засветло.
Догадка пронзила сознание Аверо — это горела Огидайя.
2
На небольшой поляне, под раскидистыми деревьями, давно, и кажется, навсегда была вытоптана трава. Каждый день, над этим трудились пара десятков детских ног. Это место трудно было назвать парком, за подобными определениями вырисовываются цифры городского бюджета, аккуратные дорожки, посыпанные щебнем, посиделки и пикники на аккуратных газонах.
Ничего подобного здесь не было, как и обычных горожан. Приличные жители Будапешта обходили юго-восток города десятой дорогой, потому что здесь располагалась местная цыганская диаспора.
Дарген — звучное, емкое слово было взятой будто с потолка или перековеркано несколько раз с какого-нибудь цыганского слова. Никто уже не помнил, но район, где неправильным кругом к земле приросли покрышки старых автомобильных фургонов и уродливо лепились крохотные кирпичные дома, на которые расщедрились власти, чтобы показать свое толерантное отношение к самым разным слоям общества. Район, даже обзавелся разноперой асфальтной дорогой, магазинами, лавками и медицинским пунктом.
По европейским меркам, стихийное поселение считалось элитным для кочевого народа.
Дети носились с криками, увлеченные игрой, правила которой были известны только им. Летние каникулы была в разгаре - можно было с утра и до позднего вечера придаваться безделию.
Вот только подростков, почти не было видно.
Эта категория всегда пропадала из поля зрения, если «во двор» высыпали отпрыски Катии. Эта полноватая, но еще красивая женщина была невероятно влюбчива и сейчас как раз переживала свой очередной роман. Ее не останавливали ни разбитое сердце, ни наличие семерых детей, которых она выгоняла на улицу только в одном случае, если поддавалась порыву страсти среди белого дня.