Быстрей бы туда, обратно в небольшую, но уютную квартиру на улице Клапка в районе Лёпортадьуло, где потоки машин днем и ночью не давали сомкнуть глаз, а старые оконные рамы пропускали любой звук с улицы. Соседи не здоровались. Супермаркет был не в шаговой доступности и до метро приходилось добираться на автобусе...Но!
Лейтенант Миргоди уже с нескрываемым пренебрежением обвела жалкое убранство ржавого трейлера и усилием воли заставила поток мыслей вернуться к поставленной руководством задаче.
- Позже зайду, гляну конечно, - сдался Ролан и глаза Джале на мгновением засияли, прогнав этот тяжелый, вечно жадный, осуждающий взгляд, которым отличалось все цыганское племя.
- Я тороплюсь, мы можем продолжить? - Ирса добавила в голос строгости и кашлянула, заглядывая в свой исписанный блокнот.
Ролан коротко кивнул, выключил заляпанную плиту и отставил кастрюлю, после чего подвинул деревянный табурет и тяжело на него опустился и устремил глаза на женщину-полицейского в ожидании следующего вопроса.
Выглядел он не важно и явно не ломал комедию.
- Когда в последний раз вы ее видели?
- Дайте подумать... Тьяго с Талли нам первый раз свой новый танец показывали. Эдрина тоже пришла посмотреть. По-моему это была пятница. Недели две назад.
- Шестого августа, значит?
- Точно.
- Расскажите подробнее. Где вы тогда находились? Что делала Эдрина и куда она ушла потом?
- Я весь жень был дома. Меня накануне выписали из больницы.
- Выписали?
- Да. Столкнулся с …, - Ролан немного занервничал. Он мосневался стоило ли ему упоминать, что именно стражи правопорядка пересчитали ему ребра. - Хулиганами и меня избили. Вот..
Мужчина медленно поднял край футболки, демонстрируя на левой стороне живота синяки с желтеющими краями.
- Где вы проходили лечение?
- В городской клинике.
- Угу, - лейтенант сделала заметку в блокноте.- Итак, вы вышли на улицу из дома. Это было днем или вечером?
- Вечером. Уже стемнело. Было около девяти часов. Мы тут часто устраиваем костер, играем на инструментах. Я тогда с гитарой вышел, молодежь повеселить. Сын с подругой танцевал.
- Эдрина так поздно приходила сюда? Одна? Часто она это делала?
- Часто, - без малейшего замешательства ответил Ролан. - Ей ничего не угрожало. Даже местная шпана обходила девочку стороной, Тьяго ее всегда опекал. Обзывали раньше, дразнили, ну, как все дети... Сын заступился за нее, дал по зубам самым вредным, те и прикусили языки.
- В тот вечер ваш сын тоже провожал Эдрину?
Ролану не понравился тон, каким был задан вопрос и его глаза забегали. Кажется, он наговорил лишнего, хотя все было чистой правдой.
- Нет. Тьяго тогда с ней вообще не разговаривал. Эдрина держалась в стороне. Посмотрела танец и я заметил что она пошла в сторону даргеновского леса. Что было не разумно с ее стороны. Туда лучше и днем не заходить. Я пошел за ней, чтобы вернуть, но был еще очень слаб и пока доковылял до деревьев, ее и след простыл. Пару раз окликнул, но Эдрины, но ответа не услышал.
- То есть, вы сразу вернулись?
- Да.
- Вы кого-нибудь видели? Может быть шорохи, звуки необычные?
- Ничего такого.
Лейтенант Миргоди многозначительно кивнула.
Нетрудно было догадаться, что Ролан Барфольд едва ли мог стать подозреваемым в убийстве Эдрины Хедедус. В его состоянии трудно было справиться с девочкой-подростком. Тем более, что результаты вскрытия указывали на то, что смерть наступила не больше восьми дней назад. Но, разумеется, стоило опросить Тьяго Барфольда и проверить записи в городской клинике.
- Что ж, благодарю вас. А когда ваш сын возвращается домой. Мне нужно и его опросить.
- Ближе к вечеру.
- Я заеду в семь.
С этими словами лейтенант Миргоди спешно вышла на улицу, глубоко вдыхая свежий воздух. Краем глаза она зацепила, как ее коллега — старший детектив Биршнен оправшивал красивую черноволосую девушку, которая стояла напротив него со скрещенными на груди руками и всем своим видом выражала презрение, но даже это не могло бросить тень на красивую, гибкую фигуру и потрясающей красоты лицо.
Наглый коп откровенно пялился на нее и глаз не сводил с выреза цветастого платья, где соблазнительно белела девичья грудь.
Только когда допрос подошел к концу, Талли пронзила гениальная мысль.
Грязные ругательства и возмущение приходилось глотать каждую секунду. Фараоны наглели и без того, но одного человека можно было бы добавить в список подозреваемых, просто ради того, чтобы потрепать нервы.