- Ты скоро уедешь в свой полный свободы мир, окунешься в омут предложений руки и сердца, внимания, успеха, а я сгину здесь в одиночестве.
- Ох, сестренка. Если я не делюсь своими проблемами, это не значит, что у меня их нет.
В ход пошел древнейший способ психологии — конкурс неудач и ошибок.
- Какие у тебя могут быть проблемы? Учишься блестяще, никто не диктует тебе, что надеть с утра, куда пойти, с кем дружить, с кем встречаться.
- Все это, внимание гроша ломанного не стоит. Во мне не видят ничего кроме внешности. Если бы видела парня, ухаживания которого я принимаю в Париже, то едва бы поверила своим глазам.
- Видела я твоего банкира!
- Нет, нет, - Викки вдруг беззаботно рассмеялась. - Он давно в прошлом. Эдье учится на последнем курсе факультета логистики. В следующем году выпускается. Тихий, скромный, невероятно умный, невысокого роста, поэтому я стараюсь не надевать туфли на каблуке, когда встречаюсь с ним.
- Как-то не романтично...
- Есть куда более значимые вещи. Стоит с полдюжины раз разочароваться в любви и ее атрибутике. Именно от этих проблем и хотят тебя избавить родители. Отсутствие родительского переживания не значит отсутствие разумной осмотрительности, к которой меня удалось приучить, а тебя пока еще нет.
- Ну, вот! Опять нравоучения!
- Нет. Это правда, которая, действительно, выглядит, как издевка. Но едва ты сдашь этот экзамен, как на горизонте забрезжит определенная свобода.
- Плевать! Жизнь кончена. Мне суждено прожить под диктовку. Вот ты, пробыла до поздна с друзьями, и тебя даже не спросили, где именно? А я...
- А ты подвергала себя опасности. Только и всего.
- Мне ничего не угрожало! - выпалила Вера, но тут же осеклась. Она ни на секунду не сомневалась в правоте сестры и спорила скорее по привычке. -Тьяго не похож на типичных цыган.
- Той девочке, Эдрине, тоже ничего не угрожало до поры. В Даргене не все такие, как... Тьяго.
Голос Виктории сейчас прозвучал точь в точь, как у матери. Она почувствовала, как тело Веры, буквально ощетинилось. Но и это не помогало унять дрожь, мелкими волнами проплывающую по напряженным мышцам. Все существо Вера пронизал самый настоящий страх. Богатое воображение уже успело подсунуть красочную картину, что в даргеновском лесу вовсе не Эдрину лишили жизни. Когда в мыслях толстые белесые черви стали взгрызаться в плоть, Вера, дернула рукой, будто сбрасывала с себя копошащихся тварей.
Никому не нужна истина в пятнадцать лет! Тут ведется борьба за правду в омууте трагедий.
- Жизнь это не красивая любовная песня, Вера.
Комнату облетел настолько тяжелый вздох Виктории, что фундамент дома чудом не треснул. Телефон Виктории коротко задрожал. Пришло смс.
Девушка быстро бросила взгляд.
«Заеду за тобой через час».
Сердце застучало чуть быстрее, но ни один мускул не дрогнул на лице Викки, она лишь с плохо скрываемое досадой положила сотовый обратно.
Так бывает, когда пишут надоедливые знакомые, догадалась Вера.
- Это красивая любовная песня, ради которой пришлось отдаться толстому, как боров, продюсеру с дурным запахом изо рта.
Слова сестры прозвучали горько и их правдивость невозможно было подвергнуть сомнению, но недостаток опыта отклонил сказанное, как довод. Неистово горела вера в то, что светлое, счастливое будущее не за горами: блестящая учеба, отличная работа, прекрасная, крепкая сеьмя и минимуму двое детей. Нужно только следовать правилам и вести себя...хорошо.
А что такое «хорошо»? Его определение раскрыто в прописных истинах, таких как правда и смелость.
Именно эта убежденность сыграла с Верой злую шутку, которая пронизала каждый день ее жизни красной нитью, вдетой в острую иглу.
Пока сестра проводила сеанс психотерапии, в холее особняка Фон Венерлиссов, судьба подогрелава воду под другим котлом, в котором глаынвми ингредиентами были бдительность Эстер и коварство Маргрет Явр.
Поднос с нетронутыми тарталетками с пореем и бураттой, Имельда унесла с непроницаемым видом, уловив краем уха тихую, но тревожную беседу.
- Я, даже, не знаю, что мне делать. С какой стороны подойти к решению этой проблемы. Ольтер в курсе дела и обещал приложить все усилия, чтобы подробности не вышли в массы. Такой удар по репутации Симона!
Эстер сделала глоток кальвадоса, ощущая как в желудке комом стоит еще не переваренный обед. Звонок шефу полиции был сделан еще, когда следователь, в присутствии своры адвокатов, допрашивал дочь.
- Конечно, конечно, дорогая! Но, по сути, ваша семья ни в чем не виновата. Если бы не интрижка с этим цыганом... Но, кто из нас в молодости не делал глупости? Любовные порывы юности губительны и опасны.
- О, боги, Эстер! Какая любовь. Это даже интрижкой назвать нельзя. Да, Вера поддалась порыву, ты же знаешь, какие подростки доверчивые.