Жене не нужно было напоминать, что Талли хватит ничтожного намека со стороны Тьяго, чтобы та кинулась в другую крайность и стала неприступной словно Шюмег. Но мимо внимания Ролана не прошло, что как бы то ни было, каждый разговор жены сводился к детям.
Старую горькую занозу, глубоко засевшую в сердце жены он прекрасно знал — у цыган не принято останавливать на одном ребенке и женщины считают за счастье иметь большую семью, но как они не старались вдвоем, больше детей завести не могли.
Тут бы, казалось, Тьяго должен был вырасти комнатным растением, учитывая, что вся любовь родителей достанется ему одному, но не тут-то было. Отец все свободное время где-то пропадал, потому что слыл мастером на все руки и мог спокойно починить сломавшийся холодильник или телевизор, как и любую технику, а еще неплохо управлялся со сварочным аппаратом и набором разводных ключей для сантехники.
По сути он обслуживал весь район и в работе недостатка не было. В домах, построенных кое-как вечно что-то ломалось. В свободное время, он помогал сыну собирать металлолом, что было основным источником дохода для Тьяго, а в свободное время Ролан проводил у подлеска, сидя в раскуроченном ротанговом кресле с гитарой в руках.
Музыка, была страстью главы семейства Барфольдов. Можно сказать, именно благодаря ей эта семья и появилась на свет.
Будучи выходцем из парижских цыган, которые имели наглость захватить себе кусок в самом центре столицы Франции, Ролан зарабатывал себе на жизнь мелкими кражами и продажей травки. Это было неотъемлемой частью жизни в Париже — честный труд был недоступен. Стоило узнать, что ты выходец из знаменитых трущоб, расположенных вдоль заброшенной железнодорожной ветки, и в лучшем случае, выгоняли взашей, в худшем вызывали полицию.
Ролан не любил вспоминать те времена и всегда говорил, что его настоящая жизнь началась после того, как он встретил свою Лачи.
Подтолкнув кота к распахнутой двери, мужчина поставил пустую кружку в мойку и уже было потянулся к старенькой гитаре, висящей на стене.
- Конечно, это нам поможет, как всегда!
- Ну, не бурчи, любовь моя. Суббота же. Тьяго с ребятами будут танцы готовить, им музыка нужна. Многие придут посмотреть, на нашего мальчика.
- Поглазят скоро сына, - недовольство в голосе на этот раз было самым фальшивым.
Лачи, как никто другой гордилась способностью Тьяго буквально гипнотизировать людей своими движениями. И как это у него получалось? Никогда не приходилось раньше видеть столь сложных и выразительных па. Парень сам их придумывал — долго вынашивал в голове, мог подхватиться среди ночи и выбежать на улицу, чтобы попробовать придумку, которая родилась в его голове во сне.
Каждый год, новый танец. Всего один, потому что остальное время мальчик пытался заработать денег, скитаясь по свалкам и стройкам, чтобы собрать железяк.
- Ой, ты смотри-ка! Чего они там расшумелись? Ааааа, снова эта дурочка заявилась. Поди скажи ей, что еще рано. Нечего тут раньше времени слюни пускать.
Ролану даже не нужно было смотреть в окно, чтобы понять, что пришла Эдрина Хедедус. Девочке был поставлен диагноз — симптоматический психоз. Она переболела менингитом в раннем возрасте, но почти ни чем не отличалась от сверстников и несколько лет проучилась в одной школе вместе с Тьяго и Талли.
Дети не особо жаловали Эдрину, когда она приходила поглазеть на Тьяго. Их смущало, что девочка настолько странно и пристально смотрела на него, что ее рот безвольно открывался и даже начинала капать слюна. Пару раз ее даже колотили, но взрослые успевали вступиться, после чего популярно объяснили прытким чадам, что им грозит визит полицейских и за решетку заберут всех без разбора, если поступит заявление о нападении.
Властям нужен был только повод, чтобы начать «зачистку» в неблагополучном квартале.
- Нам потом расхлебывать, если с ней что-нибудь случится! И никто не посмотрит, что девчонка с шизой.
- Когда она помогала Тьяго с домашкой, ты ничего не имела против.
- Да, тогда она помогала в школе, а здесь ей не место! Иди, иди... защитник мне нашелся. И на кой ему эта домашка была нужна? Мозгов как не было, так и не прибавилось. Весь в папаню. Ты будешь играть, он плясать, а я оплачивать эту кутерьму, работая на овощном рынке!
Лачи шутливо вытолкала мужа, на прощание ухватив за шиворот и смачно поцеловав в губы. Ростом она вышла на голову выше Ролана, и в свои сорок не растратила ни стати, ни силы, одно расстраивало женщину, что никогда не быть ей красоткой. Этого добра с лихвой уместилось на лице супруга, хоть с фигурой ему и не повезло. Коренастый, приземистый цыган покорил Лачи только своей физиономией, усами и покладистым характером.