— Пара царапин. Неприятно и, наверное, немного больно, но не страшно. Том перевязал тебя, — он скривил губы в улыбке. — Он хороший парнишка, и у него масса талантов, но боюсь, не слишком умелый санитар.
Могенсу было не до шуток. Он поднес руки к глазам, чтобы получше рассмотреть их. Не удивительно, что он не мог шевельнуть пальцем. Том, похоже, оказался самым бесталанным медбратом на свете, потому что недолго думая перебинтовал ему все пальцы вместе, так что его руки словно торчали в грубо пошитых рукавицах. Он спросил себя, действительно ли дело в неловкости или на это были другие причины. Плоть, которую он не мог видеть под грязной повязкой, так горела, будто он опустил руки в кислоту. Странно. Он вообще не помнил, чтобы поранил их…
На память вдруг пришли поблескивающие клыки, которые клацали перед его лицом, и острые, как лезвия, когти, которые между делом, но проворно прошлись по его телу хирургическим скальпелем.
Воспоминание пробудило боль. Могенс снова сел, в результате чего острая боль в боку пронзила его, а одеяло соскользнуло к ногам. Он был голый. Почти. Там, где не просматривалась грязная и поврежденная кожа, ее прикрывала тугая повязка из того же серого перевязочного материала, как и на руках.
— Наверное, тебе сейчас кажется, что тяжелый сон стал явью, — ухмыльнулся Грейвс.
Могенс мрачно посмотрел на него, но тот лишь расплылся еще шире:
— Может быть, ты первый в мире археолог, который на собственной шкуре знает, как чувствует себя мумия.
Он не спеша откинулся назад и размеренными движениями начал раскуривать сигарету, совершенно игнорируя то обстоятельство, что находится у ложа больного.
Могенс попробовал привстать больше, но отказался от этой мысли, когда почувствовал легкое головокружение. Кроме того, он заметил, что и ниже на нем нет ничего помимо повязки — так что сходство с египетской мумией, вынужден он признаться, было почти полное. А стоять перед Грейвсом голым ему совсем не хотелось, как бы смешно это ни было. Вполне возможно, что именно Грейвс раздевал его.
Его потуг, видимо, хватило на то, чтобы вызвать неудовольствие Грейвса, который покачал головой, выдохнул зловонное облако дыма и сказал:
— Постарайся пока поменьше двигаться, старина. Раны оказались не такими страшными, как выглядели в первый момент, но ты потерял много крови.
— Что произошло? — спросил Могенс, чисто из духа противоречия приподнимаясь еще чуток. Он терпеть не мог, когда Грейвс называл его «старина». Черт подери, сам он был на полгода младше Могенса!
— Если бы я знал, — ответил Грейвс и выпустил в его сторону следующее облако дыма. Могенс демонстративно закашлялся, а Грейвс счел это сигналом к следующей, еще более глубокой затяжке. — Кажется, кое-что пошло наперекосяк, — добавил он.
— Наперекосяк? — ахнул Могенс.
В его воспоминаниях о прошедшей ночи все еще были провалы, но и то немногое, что он припоминал, уж точно являлось не тем, что заслуживает небрежного «наперекосяк». Грейвс холодно смерил его взглядом, пожал плечами и затянулся снова.
Могенс напряженно рылся в памяти, но там царила полная неразбериха из бессмысленных и сплошь внушающих ужас картин, и он чувствовал, что они вполне в состоянии сложиться в такое же бессмысленное целое — но не складывались. Возможно, какая-то его часть противилась этому и вовсе не хотела вспоминать.
Он сделал вид, что хочет занять более удобную позицию, а сам использовал это движение для того, чтобы незаметно для Грейвса глянуть мимо него в ту сторону, где стояла Дженис. Она действительно была там, тень в тени, которая неотрывно смотрела горящими шакальими глазами, а губы неслышно произносили страшные слова — напоминание о том, что он не хотел вспоминать.
— Мисс Пройслер! — вырвалось у него. Внезапно все происшедшее нахлынуло на него. Воспоминание обрушилось ударом кулака. Широко открытыми глазами он посмотрел на Грейвса и прошептал: — Мисс Пройслер, Джонатан! Что… что с ней?
Из тени донесся безмолвный насмешливый ответ Дженис: «Ты и сам знаешь, мой дурачок. С ней случилось то же, что и со всеми твоими женщинами». Грейвс же ответил, только пожав плечами и качнув головой.
— Боже правый, Джонатан, — выдохнул он, — мисс Пройслер во власти этих… этих бестий… или уже мертва. И все, что ты можешь на это сказать — просто мотать головой?!
— Ее что, вернет, если я ударюсь в слезы? — холодно ответил Грейвс. — То, что произошло, прискорбно. Никто не сожалеет о том, что выпало на долю твоей несчастной хозяйке, больше, чем я, можешь мне поверить. Но что произошло, то произошло, и этого не вернуть.