Из всех ужасов, которых Могенс опасался, внутри их не поджидал ни один, когда они прошли сквозь портал. Действительность была разочаровывающей, если не сказать банальной: прямоугольное, совершенно пустое помещение с высоким сводом и стенами, лишь скупо расписанными. И все находилось в ужасном состоянии. Повсюду штукатурка осыпалась большими безобразными хлопьями, под ней открывалась каменная кладка, которая тоже была сильно повреждена. Одна из мощных балок, несущих перекрытие, проломилась, потолок провис, нарушая горизонталь, отчего все помещение приобрело уродливый вид. Могенс невольно задался вопросом, не та ли самая участь постигла и другие здания в городе. Неужели то, что он принимал за чуждое человеку измерение, на деле было лишь банальным упадком? Он не вполне верил такому объяснению, но и совсем отмести его не мог. Что бы ни являлось тайной этого города, кто бы ни построил его, существа из созвездия Большого Пса или обитатели этого мира, одно оставалось несомненно: он был так древен, что и представить себе трудно. Никто никогда не исследовал города пятитысячелетней давности, и никто не мог знать, что за такой срок может с ним статься.
И еще одно пришло ему на ум: как ни поразил его тлен и упадок этого места, вместе с тем он испытал удовлетворение. Мысль о том, что этот свидетель чужеродной культуры тоже не может противостоять времени, имела в себе что-то примиряющее. «Высшие существа» Грейвса могли быть богами с человеческой точки зрения, но богами не бессмертными.
— Куда теперь? — спросил он.
Мисс Пройслер вздрогнула, когда голос Могенса нарушил тишину. Что-то во тьме по ту сторону входа поймало звук и вернуло его обратно, гулким и искаженным, лишая многие размышления Могенса только что найденных оснований. Эхо лишь потому везде звучало одинаково, что оно исходило от чего-то неимоверно древнего.
— Я не уверена, — шепотом сказала мисс Пройслер вовсе не от опасения, что ее еще кто-нибудь услышит, а чтобы снова не дать пищу этому отзвуку, нагоняющему ужас. — Теперь должна быть лестница, ведущая вниз. Очень глубоко, — добавила она, поразмыслив.
Вместо ответа Могенс поставил на пол лампу и начал рыться в карманах в поисках спичек. С простым делом разжечь карбидную лампу он едва справился. До сих пор этим занимался Том, и Могенсу потребовалась почти минута, чтобы разобраться в немудреной механике, с помощью которой откидывалась стеклянная колба и давала доступ к фитилю. С лампой мисс Пройслер он сладил быстрее.
И в холодном свете обеих рудничных ламп помещение выглядело все таким же древним. Повсюду явные признаки разрушения, но нигде и следа пыли — еще одна загадка, которая, вероятно, никогда не будет решена. Все стены в трещинах, а сломанная балка над их головами — не единственная: почти половина из них находилась в более или менее плачевном состоянии. Могенс снова вспомнил о подземных толчках, разрушивших церемониальную палату там, наверху, и лицо его омрачилось. Он не слишком разбирался в статике и инженерном деле, но был уверен, что сильного сотрясения это здание не выдержит.
Они прошли через множество дверей, которые вели в такие же пустые помещения, только больших размеров, и наконец оказались перед единственной закрытой дверью. Она отличалась от всех, что попадались им до сих пор, но показалась Могенсу знакомой.
Она была меньше своего чудовищного двойника в церемониальной палате, только сработана из дерева, за тысячелетия превратившегося в камень, и имела только одну створку, в отличие от врат. И все-таки сходства нельзя было не заметить. Вся ее поверхность была испещрена выгравированными символами и знаками, которые — теперь Могенс был уверен — являлись не чем иным, как запретом открывать ее. По обеим сторонам от двери возвышались два гигантских каменных стража: жуткое смешение из частей человека, животного и гнусной инородной мерзости, которая, хоть он видел ее и не в первый раз, охолонула его ледяным ужасом.
— Ну и жуть! — прошептала мисс Пройслер возле него. — Какой извращенный ум мог додуматься до такого?
— Возможно… это всего лишь предостережение, — устало сказал Могенс.
Ему становилось все невыносимее выдерживать неподвижный взгляд мерзких отродий, но, возможно, дело было не в извращенном соединении несоединимого. Хотя все в нем противилось с отчаянной силой, в его памяти всплыла недавно виденная картина: эта тварь, пусть и в меньшем масштабе, являлась точной копией изображения на крышке саркофага.
— Предостережение? — мисс Пройслер криво усмехнулась. — Тогда, может, стоит к нему прислушаться, а?