Только… это существо не было человеком.
Могенс оцепенел и пропустил последнюю, может быть, необратимую секунду, которую ему на прощанье подарила судьба: он уставился неподвижным взглядом на несуразно уродливую волосатую тварь, продвигающуюся к нему. Это был монстр, чудовище его ночных кошмаров, которое утащило Дженис и сейчас явилось, чтобы созерцать его смерть. Оно было значительно крупнее того, что хранила его память, с жуткими когтями и головой шакала: длинная песья морда, пасть, полная смертоносных клыков, красные уголья глаз, пылающие древней злобой и коварным, примитивным разумом. Оно таращилось на Могенса, и из его пасти пеной пузырилась слюна, а лапищи сжимались и разжимались, словно не могли дождаться момента, чтобы вонзить когти в мягкую человеческую плоть и разодрать ее.
Вместо того чтобы сделать последний спасительный шаг, Могенс отпрянул назад. Это решение, несмотря на опустошающую его мозг панику, было вполне осознанным: лучше принять смерть под толщей рухнувшей скалы, чем попасть в лапы этому чудовищу.
Новый, еще более мощный подземный толчок сбил его с ног. Могенса бросило на каменную плиту, которую землетрясением наполовину выбило из стены, чтобы преградить ему путь к бегству. Широко распахнутыми от ужаса глазами он смотрел, как свод над его головой сдвинулся с места, и первые, еще небольшие камушки и комья земли посыпались в его сторону. Они пока были недостаточно велики, чтобы убить его, но вполне достаточны, чтобы изуродовать и превратить последние секунды его жизни в мучительное страдание.
Нет, не страх смерти придал Могенсу сил для того, чтобы увернуться и искать убежища под той же плитой, что грозила ему гибелью, а ужас предстоящей муки. Свернувшись под полуметровым искусственным утесом, он отрешенно наблюдал — почти что с холодным научным интересом исследователя, — как провис потолок, словно мокрый брезент палатки под проливным дождем, как от него отделяются и летят вниз большие, несущие смерть камни — обломки весом в тонны, от которых не защитит и укрывшая его плита.
И тут его схватила рука. Но не человеческая рука, а волосатая когтистая лапа с нечеловеческой хваткой замкнулась на его запястье и дернула с такой мощью, что Могенс взвыл от невыносимой боли. Ему показалось, что сустав вырван из плеча. Когда он поднял глаза, через пелену боли и страха его взору предстала невероятная картина: тварь ухватила его левой лапой и без всякого труда волокла за собой, как великан тащит строптивого ребенка.
Другой лапой она поддерживала свод. И еще кое-что невероятное открылось Могенсу в этот момент: у диковинной твари доставало сил если не удерживать многотонный свод, то, по крайней мере, замедлять падение каменных плит, чтобы выиграть время до того, как оказаться в безопасности.
В безопасности?
Могенс изо всех сил попытался воспротивиться и вырваться из лап бестии. Монстр повернулся и так поддал ему, что его когти располосовали рубашку и оставили на коже глубокие жгучие царапины. Оглушенный, с помутненным сознанием, он упал навзничь. Отрешенно, словно в трансе, он видел, как бестия грубо рванула его и выбросила из туннеля как раз в то мгновение, когда за ними с невероятным грохотом обрушился свод. Еще в полузабытьи Могенс попытался пнуть монстра и даже попал, однако чудовище этого даже не заметило. Наклонившись вперед, ковыляя и спотыкаясь, оно тащило его на себе до середины храма. Добравшись до погребальной барки, оно свалило его на грубо вытесанный пол и, утробно ворча, повернулось к нему. Безжалостные, полыхающие холодным огнем глаза неотступно смотрели на Могенса, а извращенная песья морда придвинулась к его лицу и принялась обнюхивать.
Могенс ударил.
Бестия взвыла от боли и ярости, отшатнулась и нанесла ответный удар, от этого удара Могенс окончательно лишился сознания.
Могенс открыл глаза и издал пронзительный крик. Рыло монстра нависало над ним всего лишь в каком-то сантиметре — достаточно близко, чтобы Могенс почувствовал гнилостный запах мертвечины из его пасти. Она была полуоткрыта, и он мог видеть торчащие вкривь и вкось гнилые острые клыки. Жуткие глаза холодно примерялись к нему. Могенс извернулся и попытался вмазать твари кулаком в глотку. Но он снова был чересчур медлителен. Тварь, не прилагая усилий, легко уклонилась от удара и в следующий момент крепко стиснула своей огромной лапищей его запястье, словно предугадав следующее движение до того, как он сам знал, что будет делать. Могенс согнул ногу в колене, чтобы дать чудовищу хороший пинок, но тварь тут же блокировала его другой лапой.