— Правда, мисс Пройслер, очень любезно с вашей стороны, — снова сказал Могенс. — Большое спасибо.
Грейвс по-прежнему упорно молчал, а мисс Пройслер чувствовала себя все неуверенней и переводила смятенный взгляд с трех чашек на подносе на Могенса, на Грейвса и обратно. Она ждала, что ей предложат остаться, но, разумеется, расслышала в словах Могенса недвусмысленную просьбу удалиться, и теперь не знала, что делать. Приличия требовали от нее уйти и оставить профессора наедине с его гостем, но любопытство брало верх — и она, по-видимому, решилась бороться за него до конца. А Могенс не мог собраться с духом, чтобы непредвзято поговорить с Грейвсом или хотя бы просто подумать над тем, что должен тому сказать.
Решение за него приняла Клеопатра. До сих пор она, мурлыкая, терлась головой о его ногу, но тут вдруг остановилась, отодвинулась от Могенса и направила пристальный взгляд на Грейвса. Ее поведение резко изменилось. Она прижала назад уши, подняла шерсть на загривке дыбом, опустила радостно поднятый трубой хвост и нервно задергала им из стороны в сторону — явный признак страха или, по меньшей мере, настороженности. Похоже, Джонатан Грейвс не понравился кошке. Ехидное злорадство Могенса продержалось лишь мгновение, потому что, несмотря на ясный язык ее тела, Клеопатра продолжала продвигаться к Грейвсу, осторожно, но целенаправленно. Она заурчала — низкий утробный звук, напоминающий скорее собаку, чем кошку.
— Клеопатра?! — поразилась мисс Пройслер.
Кошка не среагировала на ее голос, хотя прежде всегда слушалась, а приблизилась к Грейвсу и принялась обнюхивать его тщательно начищенные туфли. Грейвс выпустил в ее сторону облако едкого дыма, но Клеопатра не позволила себя отпугнуть. Она подняла мордочку, сверкнула на Грейвса молнией из слезящихся глаз, потом, расставив лапки, устроилась на его ботинках — и наложила хорошую порцию отвратительно пахнущего жидкого кошачьего дерьма.
Мисс Пройслер издала почти комичный визгливый звук и прикрыла рот рукой, чтобы подавить готовый вырваться вопль, Могенс тоже, совершенно оторопев, вытаращил глаза и разинул рот. Он глазам своим не поверил. И если бы не ужасное, удушливое зловоние кошачьих экскрементов, которое мгновенно заполонило всю комнату, он пребывал бы в полной уверенности, что эта невероятная сцена ему просто примерещилась.
И все-таки мисс Пройслер не сдержала короткого сдавленного крика и теперь вместо рта прижимала руку к сердцу, а с ее лица сошла краска. И лишь Грейвс оставался абсолютно бесстрастен. Он не только не пошевельнулся — выпад Клеопатры не удостоился даже морщинки на его лбу или неодобрительного взгляда. Он, как ни в чем не бывало, сделал еще затяжку, выпустил новое облако густого дыма и небрежно стряхнул на кошку пепел своей сигареты. Клеопатра возмущенно фыркнула, одним прыжком отскочила в сторону и со свирепым мяуканьем и шипом дала деру из комнаты. Мисс Пройслер испустила третий, еще более пронзительный вопль и устремилась за ней.
— Несносная особа, — заметил Грейвс. — Она уже пыталась затащить тебя к себе в постель?
Могенс с трудом следил за его мыслью. Он продолжал пялиться на бурую вонючую кучку на ботинке Грейвса, которая уже начала растекаться и скапывать на ковер. Грейвс, казалось, не замечал этого. «Он играет роль, — подумал Могенс. Другого объяснения не могло быть. — Грейвс разыгрывает тщательно отрепетированную роль, и никто и ничто не заставит его сбиться. Но какую? И зачем?»
— Что ты сказал? — отрешенно переспросил Могенс.
Ему стоило немалого усилия оторвать взгляд от туфель Грейвса и посмотреть ему в лицо. Грейвса все еще окутывало серое облако дыма. Из левого уголка рта у него струйкой стекала слюна и оставляла за собой поблескивающий влажный след на подбородке, но тот не обращал на это внимания.
— Неважно, — ответил Грейвс. — Поскольку ты явно не настроен предаваться со мной воспоминаниям давно минувших дней, перейдем к моему предложению. Так оно тебя интересует или нет?