- Счастье мое, что-нибудь еще? - нетерпеливо подтолкнул ее журналист.
- А, - словно вернувшись с небес на землю, Марта затушила сигарету и продолжила заговорщицки, при этом наклонившись вперед и обдав собеседника терпким ароматом своих духов, - да. Мадам Де Круа покидает Францию вместе с сыном. Ее бывший муж даже не заинтересовался этой новостью, когда сегодня утром Ростов сообщил ему об этом. Вот так! - она с видом победителя хлопнула крупной ладонью по столу, так что даже посуда подпрыгнула.
- Что ты говоришь? - задумчиво протянул Амори.
- Да! Ты можешь мне доверять! Он о ней и слышать не хочет! И о сыне. Я тебе говорила, - снова зашептала она, - что сын-то не от Гая де Круа у этой русской девчонки! А иначе, - она пожала пухлыми плечами и снова затянулась, - стал бы он так легко отказываться от своего наследника?! А?! Логично?!
- А от кого же тогда? Милая моя, есть у тебя предположение?
- Не знаю, ходят сплетни, что в России у нее остался какой-то поклонник. Может быть от него? Я, правда, не знаю, кто он. У нас в офисе есть женщина, тоже русская, она читает их новости, там что-то говорилось об этом. Но это, дорогой, тебе самому уже придется раскопать. И не забудь поделиться потом новостями со мной! - строго завершила свой монолог Марта Лероа.
- Конечно, непременно дорогая, - задумчиво пробормотал журналист и вынул из внутреннего кармана пиджака тонкий конверт, - твоя награда.
- Отлично, - Марта быстро сцапала вознаграждение и, озираясь по сторонам, положила его в свою огромную сумку, - все, я побежала, а то вдруг пропущу что-то интересное, пока сижу здесь с тобой?
Секретарша удалилась, а Лефебвр остался неподвижно сидеть за столиком кафе. Мысль, которой поделилась с ним Марта, буквально шокировала его. Это же настоящая сенсация, что ребенок может быть не от Гая де Круа! Да, предположения уже проскальзывали в прессе, но доказательств пока никто не предоставил! Издательство отдаст за них крупную сумму, правда их будет сложно достать, для этого может понадобиться слетать в Россию и взять интервью у того самого поклонника. Что на это скажет Энтони? Он ведь так не любит долгие отлучки Амори, а здесь одним днем явно не обойтись!
К черту Энтони Ру, в конце концов - это его карьера, его имя, Амори Лефебвра, станет знаменитым!
Глава 7
“Я хочу всегда просыпаться рядом с тобой.
Я хочу чувствовать тепло твоего тела. Твое дыхание.
Я хочу положить голову тебе на грудь и слушать стук твоего горячего сердца.”
Горячая ванна не помогла. Я уснула беспокойно и видела жуткий сон. До сих пор не могу отделаться от ощущения беды, которая на нас надвигается. Вчера мне казалось, что страшнее того, что уже случилось, ничего не может быть. Но вот, пришел новый день и начался он с того, что я проснулась в холодном поту. Не знаю, кричала ли я.
Ненавижу вещие сны.
Этот был особенно страшным. Самое неприятное, что я помню его весь. Мне снилось кладбище. Последний раз, когда я видела во сне кладбище… Еще тогда, шесть лет назад, когда Гай пропал и я не знала жив он или нет. И вот, снова.
Меня передернуло и по коже побежали предательские мурашки от картинки, что предстала перед глазами - Гай… я видела Гая в гробу.
Я почему-то находилась на кладбище в России. Нет, это точно была не Франция. Холодно, снег. Серое, мрачное небо и сильный, пронизывающий ветер.
На церемонии погребения было очень много людей, но ни одного лица мне не удалось разглядеть. Словно кто-то мешал мне сделать это.
Я не плакала. Совсем. Просто стояла, как вкопанная, на одном месте. Возле изголовья гроба и, не отрываясь, смотрела на лицо Гая…
Бледный, как сама смерть. Хоть его веки и были плотно закрыты, но я как будто чувствовала, что он тоже смотрит в этот момент на меня. И не могла отвести взгляд. Я не понимала, что через несколько минут, крышку гроба закроют и его опустят в землю. И он останется там навсегда. А мне придется уехать. Я не понимала.
Я была спокойна. Потому… Потому, что он был рядом. Он был со мной, а значит, все хорошо.
- Аня, нам пора уезжать, - раздался знакомый голос за моей спиной.
Чья-то тяжелая рука легла мне на талию. Я обернулась. Мирослав. Нерушимой скалой он стоял рядом. Казалось, ветер, который до самых косточек пробирал меня, совсем его не трогает.
- Я… я не поеду, - мой голос, совсем меня не слушался.
- Надо, Аня. Мы уезжаем. Тебе здесь больше нечего делать.
- Нет, я останусь с Гаем.
- Аня, посмотри, он умер, - настаивал Мирослав.