– Аой!
Шалопай
Ну – не спишь.Ну – горишь.Что другим за дело?Ну – себя теперь коришьдень и ночь про то твердишь,что не всё поделализ того, о чём мечтал,что зазря в мечтах летал,крылья обрывая,а стихи верстая,всё, бывало, невпопадплёл про осени разлад,зиму изругал в метель,на сирень кивал весной,к лету рокотал как дрельпро красоты над рекойи ручался головой,что лишь ты, не кто иной,шёл на бой, а – не отстал,не сгибался, не плутал,ввечеру траву замял,ублажая милку,хороня ухмылку,и, раскинув руки,изведясь от скуки,пропадая от тоски,надрывая душу,то, что делал, рушил,а потом, всё в прах пустив,с чистой начинал доски,пел с чужого голосао каком-то счастье,звёздах и ненастьях,про глаза раскосые,тёмные, ночные,негой залитые,жгуче-роковые,в блеске – от мороза,да ещё – про косы,про слова – неслышные,клятвы – ребятишные,щёки – будто в пламени,страстью обуянные,губы – стыд забывшие,на ветру не стывшие;их ты жаждал истово,да себя ж и – высмеял,что опять – не выстоял,ухвативши – лишнегов этом любостишии,мелком и напыщенном;словно сном подчищенные,в нём смешались признакичародейки-призракаи самой богини —в плутовстве — бесхитростной,будто зорька – чистою,с улыбочкой искристою,с бровями снеговыми;их – да не расписывать бы,а иметь – в наличности, —одурманясь ими,пахнущими — инеем…
СТИХОВЬЯ
“Слепая мысль не различит подвоха…”
Слепая мысль не различит подвоха.Не торопи того, что и само падёт.Не ставь отметин на чужой дорогеи то, что горячо, не складывай на лёд.
В себя гляди почаще, понастырней.Живи один, и не кляни других.Покуда едешь трактом пересыльным,не вдохновляй себя и не насилуй стих.
У сердца подзайми расположеньяк бездомному, глухому, дураку.Не клянчь табак; не требуй пояснений,когда зарплату отдаёшь врагу.
Заметь: в земле ни дня, ни ночи нету:получишь их, лишь сотворив разлом.Корявисто предчувствие рассвета,когда раздумий много об одном.
Не отвергай ни призраков, ни чёрта.Согрей талант в космическом бредуи с явным удовольствием отторгнисебя, вползавшего в болотную узду.
Придёт напасть – не ври себе и миру.На благодать не отвечай зараз.И если у истории в пунктиретебе не быть, — не обессудь и нас.
– Аой!
“Ни темнее, ни светлее…”
Ни темнее, ни светлеекраски неба – там и тут.Сердце тихо пламенеет,вдохновенья грея суть.
Ясен ум; одна, прямаямысль – что движется к строке.Ты её полюбишь, зная:в ней – судьбы твоей разбег.
Тонким волосом растянешьмиг, когда сквозь блёстки рифмв очертаньях угадаешьи запомнишь новый стих.
“Когда от жизни, битый и угрюмый…”
Когда от жизни, битый и угрюмый,я ухожу, зализывая раныи погружаясь в пропасти раздумий,с тревогой лень мешаю и стыжусь страданий;когда от этой жизни ухожу я,которая с упорством и дерзаниемсрывает по́ходя завесы мироздания,ищу покоя, прячусь и тоскую, —
тогда, припав осевшею душой к надмирной тишине,я времени вдруг постигаю торопливый бег.В его стремнинах неуместен сердца истомлённый, запоздалый бой.
Теперь я в нём своё предназначенье слышу.
И, на себя восстав, я рушу свой несбывшийся покой!И вновь я тот же, кем и прежде был, и грудь свободней дышит.
– Аой!
“В душе своей отсею шелуху…”
В душе своей отсею шелуху.Забуду помыслов невнятные значения.Чертополох иззубренных улыбок и угрюмую хулусотру из памяти, остуженной в сомнениях.