— Все хорошо. Нам просто нужно поболтать, — спокойно объясняю я, таща ее в заднюю часть здания столовой, подальше от наблюдающих глаз.
Явно сбитая с толку и раздраженная, она сопротивляется. Тянет, пытаясь высвободиться из моих объятий.
— Сайшен, какого черта ты делаешь? Куда ты меня ведешь? — спрашивает она. — Нет, Сиси, все в порядке. Я позвоню тебе позже, хорошо? Да, я уверена. Я могу справиться с этим гребаным психом, — саркастически добавляет она, прежде чем закончить разговор.
Только когда мы оказываемся вдали от толпы, я отпускаю ее руку.
— Что, по-твоему, ты делаешь? — огрызается она, защищаясь.
Золотые искорки в ее карих глазах мерцают в лучах утреннего солнца, поднимающегося над верхушками деревьев на горизонте. Они переходят от одного к другому, пока она вглядывается в мое лицо в поисках объяснения. Густые пряди ее волос ниспадают каскадом по спине и плечам, обрамляя великолепное лицо. Но даже несмотря на свитер с воротником, который она решила надеть сегодня, в утреннем свете я могу разглядеть новые фиолетовые кровоподтеки на ее шее. Фиолетовый синяк, которого не было, когда я увидел ее в кафе "У моря".
Я медленно поднимаю руку к ее волосам, заправляя их ей за ухо, прежде чем нежно наклонить ее подбородок, оценивая серьезность ее новых отметин.
У меня щелкает челюсть. Каждая клеточка моего существа приходит в ярость от того, что видят мои глаза. Отметины, которые не должна носить ни одна женщина, не говоря уже о том, чтобы их ставил мужчина, которому они доверяли заботиться о них. Темно-фиолетовые и багровые кровоподтеки окружали ее тонкую шею, без сомнения, оставленные там рукой.
Рукой, которую я хотел бы сломать к чертовой матери.
Она прижимается ко мне, отталкивая мою руку от себя. Пытается отвернуться от меня, но не успевает. Я крепко беру ее за подбородок и заставляю снова посмотреть мне в глаза. На первый взгляд они наполняются грустью, но ей не требуется много времени, чтобы надеть маску. Маску, которую, я уже знаю, ей, должно быть, приходится носить ежедневно, чтобы одурачить окружающий мир и не дать ему узнать о том дерьме, которое творится за закрытыми дверями.
Но со мной это не работает.
Я вижу ее насквозь.
Бексли снова отстраняется от моего прикосновения, ее глаза сужаются, когда она выпрямляет спину. Крепко сжимая телефон в руке, она медленно отступает назад, чтобы отойти от меня подальше.
— Почему ты с ним? — рычу я. — Почему ты позволяешь ему это делать? Прикасаться к тебе вот так, — с отвращением выплевываю я.
Тот факт, что любой мужчина может так поступить с женщиной, вызывает у меня тошноту. Знание того, что Кристиан, главный соперник Демонов, делает это с Бексли - моей гребаной Бексли, заставляет меня совершить убийство. Поднимая руку, я указываю на синяки на ее нежной шее.
— Я, блядь, убью его, Бексли.
Я бы с радостью провел остаток своих дней, гния в тюрьме строгого режима, если бы это означало, что Кристиан был бы в шести футах под землей. Гнить в сухой земле Тампы, пока черви пируют на его бьющейся плоти. Тогда Бексли могла бы начать все сначала и жить той жизнью, которую она, черт возьми, заслуживает.
Я бы убил его, чтобы увидеть, как к ней возвращается огонь.
Закатив глаза, она засовывает телефон в карман, прежде чем скрестить руки на груди.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Никто не прикасался ко мне. — Резко бросает она.
— Не вешай мне лапшу на уши, Бекс. Я вижу твою ложь насквозь. Что с тобой случилось, а? Где та дерзкая девчонка из старшей школы? Та, которая не потерпела бы такого дерьма от парня. Ты заслуживаешь гораздо лучшего, чем это, и ты это знаешь.
— Кто ты такой, чтобы указывать, чего я заслуживаю, а чего нет? Ты, блядь, меня не знаешь, Сайшен. Вау, ты был немного влюблен в меня миллион лет назад, когда мы были детьми, ради всего святого. Ты не имеешь права диктовать мне жизнь и указывать, как ее прожить, — огрызается она.
Вот и она.
Это не то ревущее пламя, которое я помню, но есть искра, которую я видел в кафе.
Есть надежда.
Мне не нравится, что это происходит с ней, но теперь, когда я знаю, кто это делает, это еще хуже. Я должен соревноваться с этим парнем. Видеть его каждый день на трассе и вне ее и какого-то образа не набить ему морду. Все это время зная, что где-то в толпе есть Бексли. Хотя она не та Бексли, которую я помню. Нет. Эта девушка, она лишь часть той девушки, которую я помню. Пустой взгляд в ее глазах показывает мне, насколько она сломлена. Никакое количество косметики или слишком большая одежда не могут скрыть следы, которые он оставляет на ней. Не от меня. Потому что я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что они проникают глубже, чем ее кожа.
— Ты зря тратишь время, пытаясь солгать мне, — горько смеюсь я.
Я беру в руку один из ее распущенных локонов. Наматывая мягкость цвета воронова крыла между пальцами, я делаю шаг ближе к ней. Она ахает и снова отступает назад, прижимаясь к кирпичной стене небольшого здания столовой. Понимая, что она в ловушке, она опускает глаза в землю, не желая показывать свою уязвимую сторону. Мягко взяв ее за подбородок, я заставляю ее посмотреть на меня. Тот факт, что ей так трудно смотреть в глаза, без сомнения, является результатом запугиваний.
Жестокого к ней обращения.
Другой рукой я хватаюсь за кирпичную стену позади нее, поддерживая себя, когда я прижимаю ее к себе.
— Тебя выдают твои глаза. Это и то, как дрожит твое тело, когда я поднимаю эту тему. Ты не сердишься, Бексли. Ты напугана. Ты сдалась, и я не виню тебя за то, что в тебе не осталось сил бороться. Один хрен знает, как долго ты молча сражалась за закрытыми дверями. Но, к счастью для тебя, я сейчас здесь. Вижу тебя, твою боль, и я не разочаровался в тебе. Черт возьми, я никогда этого не сделаю, — признаюсь я, нежно проводя костяшками пальцев по ее покрасневшей щеке.
Слезы выступают на ее ресницах, когда она выдерживает мой взгляд. Ее губы дрожат.
— Все в порядке, Бекс. Тебе позволено грустить. Я достаточно зол за нас обоих, и я обещаю, Кристиан получит свое.
Она удерживает мой взгляд еще несколько секунд, переваривая все, что я ей только что сказал. В старших классах не было секретом, что я чувствовал к Бекс, но я думаю, что, как и все остальные, она считала это игрой. Что она была для меня просто еще одной девушкой. Тогда я был согласен с тем, что она так думала, но не сейчас. Нет, если думать, что у нее нет других вариантов, - это то, что удерживает ее с Кристианом. Потому что у нее есть.