Нужно было думать о том, как спасти мир, но я не герой, и не спаситель. Я просто трудный подросток, который даже кучку других подростков, удержать не может. Возможно, где-то глубоко внутри я великий лидер, но видимо, слишком глубоко.
Я закрыл глаза, свернувшись клубком грязных тряпок на полу, и уснул.
Проснулся от того, что один из местных уродов, тащил меня за шкирку из комнаты.
– Э... Куда?! – взвился я.
– Не, ну хочешь, можешь здесь остаться. – хмыкнул парень и остановился.
Я резко замотал головой.
– Ну, значит не возникай. – произнëс он и одной рукой выкинул меня в коридор.
– В отряд не хочешь? – шмыгнул я, вставая, сила этого низкого, коренастого мужичка меня поражала.
– Я пупсам вроде вас, не подчиняюсь. – тыкнул пальцем мне в грудь мужик, и я вздрогнул.
– Как звать то тебя?
– Канарейка. – залихватски подмигнул он.
– Зима.
Он с сомнением посмотрел на мою руку, но пожал еë, что-то хрустнуло.
– За что тебя? – спросил он, рассматривая моë лицо.
– Сказал, что власть тут говно.
Он расхохотался.
– Из свободы слова во врага народа? – он хлопнул меня по плечу, я болезненно скривился. – Я из залëтных, увидимся как-нибудь, если доживëшь.
– Смотри сам, доживи, залëтный. – в тон ему бросил я, и побрëл в сторону лестницы.
Про залëтных я слышал лишь мельком. Они что-то вроде нас, только намного, намного круче. Да и ребята там не из приютов, а обученные военные из различных спец отрядов. В штабе появляются редко, да и то, чтобы запастись боеприпасом. Залëтные отбиваются не от мертвецов, а от живых людей. Держат оборону, и очень часто привозят каких-нибудь шпионов, из соседствующих стран. Но оно и понятно, делëжка территорий должна была произойти, рано или поздно. Сейчас каждый пытается отхватить кусок пожирнее. Не важно, что земля усеяна телами, намного важнее ресурсы этой земли.
Вот бы одного из залëтных к нам, тогда уж, хуй кто вякнет.
Через силу доковылял до нашей комнаты, мои ребята не спали. Хотелось всë им рассказать, выложить, как на духу, лишь бы не в одиночку всё это разгребать.
Я разглядывал их в полумраке. Ухмылка Мямли, встревоженные лица Любы и Напалма, безразличные глаза Косолапого, полуоткрытый рот Рыжего, моего брата. Казалось, мы столько пережили, а я их совсем не знаю, но они совсем не чужие мне. С каждым из них у меня своя история, тëплые моменты или же наоборот, обиды и размолвки. От чего-то я был уверен, каждый из них пойдëт за мной. Никто не отступит назад, если я поведу их вперëд. Интересно, Родной видел тоже же самое в своих? Глаза вдруг защипало. Люба кажется что-то заметил, но я сделал вид, что уснул. Просить о помощи не стыдно, тем более, когда по-другому никак. Я вдруг подумал, почему я, хотя, почему бы и не я? Да, я не герой, и никогда им не был, но если они поверят в меня, я готов хоть весь мир в труху перемолоть и создать заново.
Только если они поверят, а если нет, тогда какой в этом всëм смысл?
Глава 17
Косолапый
Зима вернулся под утро. На лице живого места нет, кулаки в хлам. Люба тут же бросился на помощь. Зима пробормотал что-то вроде, вояки суки и отключился. Избили сильно, но хотя бы живой. Могли грохнуть и в лесу закопать, а так только напугали. Либо жалко стало, либо он им для чего-то нужен. Хотя для чего, я не мог даже предположить. Капитан из него никакой, будем честны. Идеалы стрëмные, и надменные. Моя мама про таких, как он говорила, ни Бога, ни друга, хуже собаки.
Планы у него конечно наполеоновские, но говорить напрямую, о том что ты хочешь подмять под себя всю базу, глупо даже для него. Хотя, какое мне вообще дело? Что с ним, что без него, вряд ли у меня что-то поменяется. Уже появилось пару вариантов. Меня взрывники вербуют. Кстати о них, Быков пришëл в себя. Ест, передвигается на своих двоих и говорит. Вот только, как будто не помнит, что произошло. Он же как только соображать начал, к нему сразу Полковник пошëл, Зима настоял, чтобы и нас взяли, мало ли чего. Спрашивал, что да как, а Быков только и делает удивленные глаза, мол да, Ярого с Чужим знаю, в детдоме вместе были, потом на базе с военными. Вас Станислав Сергеевич помню, нормальный мужик. Молния? Какая ещë Молния? Никаких Юлей знать не знаю.
Оказалось у нас даже психиатр имеется, тот тоже беседы беседовал. В итоге сказал, мол шок, психика травмирующие воспоминания подавляет и всë в этом духе. Интересно, а если меня так шокирует, что именно забуду я? Да что вообще я могу забыть? Моя психика не посчитала нужным, оставить меня без образов убийства моей матери, моим отцом. Хотя толк всë таки есть, с того времени мне абсолютно на всë наплевать. Хотя, даже не знаю теперь, так ли это? Наверное это мой механизм защиты.