Я опустил голову, он был прав во всём.
– Я просто хочу, чтобы всё это закончилось.
Он подошёл ко мне ближе и положил руку на плечо.
– Имей в виду, если будет вариант без крови, то я выберу его и встану на твою сторону.
Я с благодарностью кивнул.
Внезапно дверь распахнулась, ударившись о кучу хлама.
Мы с Косолапым вздрогнули, словно испуганные мыши.
– Дядя Данил. – воскликнул Аркаша. – Я тебя нашёл.
Косолапый, хватаясь за сердце, ласково произнёс.
– Напугал ты меня, паря, чуть не поседел.
– Дак ты же лысый. – смеясь бросил пацан, разглядывая обстановку.
– Вот-вот. Последние седые выпали. – Косолапый заливисто рассмеялся. – Спасибо за помощь, Алексей. – он пожал мне руку.
– Не за что, Данил. – в той же манере ответил я, и оставил их в бывшей комнате второго отряда.
В нашу комнату мне возвращаться не хотелось от слова совсем.
Продвинувшись, чуть дальше по коридору, я услышал знакомый голос.
– Не те полномочия? – смеялся тот самый парень, что заходил к нам тогда, когда Денис меня ударил. – Я просто слышал о том, что парнишку молодого назначили, вот и подумал сразу на тебя. Ты же больше всех залупался.
– Если бы. – буркнул Зима. – Тогда бы помог, а теперь... Я конечно подумаю, что можно сделать, но сам понимаешь, баш на баш, такое себе, Канарейка.
– Понимаю.
– Это ведь не шутки, это война.
– Ну ты ещё поучи меня, сопля зелёная. – огрызнулся Канарейка. – Ладно тогда, извиняй.
– Я всё равно подумаю об этом. – ответил Зима.
Их шаги медленно отдалялись от меня. Когда же они наконец затихли, я шумно выдохнул. Я не знал, о чём они разговаривали, и о какой войне шла речь. Но в одном я был уверен. Ничего хорошего это нам не сулит.
Глава 34
Хилый
Я не был удивлён предложению Любомира. Скажу больше, я ждал его. Не знаю, насколько это выгодно ему, но мне более чем. Если Денис умрёт, то моей жизни, больше ничего не будет угрожать. Да, он не единственная опасность, но пока что самая явная. Какой там сейчас самый главный закон? Сильный слабого сожрёт?
Какие же они все лицемеры. Они оба хуесосили меня, оба называли маньяком. А сейчас, кто они сами?
После резни, что они устроили с Косолапым, они уже не те миротворцы, что осуждали меня за ту девчонку. Они такие же, как я. Их поглотила та же тьма, что пыталась свести с ума меня. Как там говорят, предательство самый страшный грех? Но я уже и не надеялся попасть в рай. Ни после всего того, что успел натворить. Я знал, что в конце концов мы все обречены, и если кому-то суждено выжить, то пусть это буду я.
Каждый раз, когда я смотрел на них, я не мог сдержать усмешку. Они изменились, стали частью того же мрака, в котором я давно обжился. Их осуждение стало лишь пустым звуком, а теперь и их собственные руки, были запачканы кровью. Невинной кровью. Сектанты или нет, да какая разница? Они убили по меньшей мере несколько десятков человек, если конечно говорят правду. Косолапый наверняка всё отрицает, он оправдывает себя одним хорошим поступком, но не Любомир. Предложив убить Зиму, он наконец осознал, что стал тем, кого когда-то ненавидел.
Любомир всё ещё пытался манипулировать, всё ещё пытался давить, но я знал, что он тоже боится. Это хорошо, ведь в страхе рождается решимость. Моя совесть была нема, и мне не нужны были никакие моральные оправдания. Я просто хотел выжить.
Пока Денис и Любомир строили свои планы, я уже вынашивал свой. Я был уверен, что знал каждую их слабость, каждый шаг, который они могли предпринять Я был готов к последствиям, которые могли бы ужаснуть даже меня самого.
Мне не нужна была его дружба, его поддержка. Я был одинок в этом мире, и возможно, это было единственным преимуществом. Я знал, что если Денис падёт, то я смогу взять контроль в свои руки. В конце концов, именно я был хозяином своей судьбы, и никто не заберёт у меня эту власть. С каждым днём я всё больше ощущал, как тьма становится мне родной, и чем больше я погружался в неё, тем легче мне становилось дышать.
Я всё глубже осознавал, что страх стал моим союзником. Он подталкивал меня к решительным действиям, заставлял искать возможности, о которых другие могли лишь мечтать. Каждый вздох, каждый миг ожидания, наполняли меня энергией, готовой вырваться наружу. Я наблюдал за ними. Я не собирался участвовать в их игре, я собирался стать её победителем.
Любомир, с его изощрёнными планами, не понимал, что я уже зашёл слишком далеко. Его попытки манипулировать мной были ничем иным, как попытками удержать контроль над тем, что давно ускользнуло из его рук. Я рассмеялся, когда он снова начал говорить о дружбе и братстве, это были всего лишь слова, лишённые смысла. В этом мире уже не было места для сентиментальности.