Мертвец ещë раз зашевелился и попытался встать. Я футбольным пинком отправила его обратно на пол. Кухонный нож никак ни хотел втыкаться, туда куда нужно. Я изрезала всë его лицо. Наконец мне удалось успокоить покойника, вогнав нож по самую рукоятку, в его глазницу.
Я поднялась на ноги, руки тряслись, нож я вытащить не смогла. Осмотрелась, больше никого не было. Распахнула окна, ледяной ветер тут же ворвался в комнату, вместе со снегом. Хотя бы немного посвежело. Сначала выкинула труп пса, дед, не без усилий, полетел вслед за ним. Внизу начался какой-то ажиотаж. Увидела около десятка, мелькающих силуэтов.
— Жрите, твари. — с отвращением бросила я и смачно сплюнула в окно.
У старика обнаружился щедрый запас закруток. Я жадно хрустела огурчиками и запивала их рассолом. Две банки были съедены за пару минут. Желудок наконец успокоился. Спать завалилась на дедовской пастели.
Тишина будто глумилась надо мной. Я чувствую, как схожу с ума. Я часто разговаривала сама с собой, рассказывала шутки, смеялась, много плакала. Со временем, моё отчаяние приобрело вкус, вкус хорошо выдержанного яда. Иногда от скуки и безысходности, я выходила наружу, проводила небольшую зачистку. Находила мертвеца, и убивала. Почему я решила, что это мертвецы? Всё просто. Им не нужно есть или спать. Они никогда не устают, не чувствуют страха. И кажется, они слепы, зато обоняние и слух отлично развиты. Я не понимаю, как такое могло произойти. Что это? Болезнь? Но, тогда какая? И почему я не заболела? Из живых, я не встретила ни одного. Было страшно, очень страшно. В какой-то момент я поняла, что даже немного рада, что есть эти твари. На них я могу выплескивать всю ненависть и жесткость, что уже долгие годы, сжигает меня изнутри. Даже в обычной жизни, в своём прошлом, я не всегда могла удержать огонь, что горит в груди. Гнев, сплошным потоком, лился из моей глотки, обижая родных. Мне никогда не было стыдно за это, сейчас я это признаю. Стесняться больше не кого.
Ещё один плюс зомби. Если бы я была совсем одна, то давно уже охренела бы, от бессмысленной сути своего существования.
Спустя наверное неделю, когда припасы деда кончились, я вышла из его квартиры, и пошла в следующую.
В коридоре меня уже ждал очередной трупак. Мощный апперкот явно сломал гнилому ублюдку челюсть. Та с хрустом отвисла. Мертвец не угомонился и протягивал ко мне руки. Я пыталась удержать рвотные позывы. Зашла ему за спину, ударила под колени. Когда он наконец упал, я с силой вогнала пятку ему в глазницу. Кости черепа затрещали и с влажным хрустом проломились.
— Как говорила моя мама, не протягивай руки, а то протянешь ноги! — я тихо рассмеялась.
У меня была сила, скорость и выносливость. У них острые зубы, чуткое обоняние и отсутствие инстинкта самосохранения. И кажется, твари не чувствовали боли. Думаю шансы почти равны.
Во второй квартире оказалось уже двое мертвецов. Не без страху, но и их мне тоже удалось успокоить.
В слишком резвого парня полетел сначала пуф, что стоял у их двери. Затем, я деревянной полкой, которую в панике оторвала от стены, размозжила его голову. Девушка продержалась ненамного дольше парня, пока я ей шею не сломала, всё той же полкой.
Посреди комнаты стояла детская кроватка. Маленькое розовое одеялко было в крови, обглоданные косточки хаотично валялись на полу. Я отвернулась и меня стошнило. В этой квартире нашлись рыбные и мясные консервы, а так же полупустая пятилитровая бутылка воды. Я, взяв весь свой скарб, пошла обратно в квартиру деда. Был там какой-то особенный уют, хоть и запах до сих пор стоял жуткий.
Когда припасы кончились, я приняла единственное правильное решение.
По лестнице я поднялась на крышу моего шестнадцати этажного дома. На одном из лестничных пролётов встретила ту женщину, которой я не сумела помочь. Содержимое её брюха, волочилось за ней, путаясь под ногами. Я замерла всего на мгновение, да и то больше от неожиданности. Выпад корпуса вперёд, удар левой в переносицу, молниеносный удар в то же место, но уже правой. Она отшатнулась. Не теряя времени, хватаюсь обеими руками за поручни, ударяю ногами ей в грудь. Женщина, поскальзываясь на собственных кишках, полетела вниз кувырком. Бегу ещё шесть этажей на верх, молясь, чтобы дверь была не заперта. На пятнадцатом, навстречу мне несётся бабка. Обычная такая бабка, в халате с цветочками, на голове сеточка для волос. Однако, уже не живая, об этом говорят стеклянные глаза и отсутствие правой руки. Чуть приседая, подныриваю под оторванной конечностью. Переношу всю массу тела в левую руку, бью в область затылка локтём. Бабка падает лицом вниз. По инерции чуть сама не полетела вслед за ней. Повезло, успела схватиться правой рукой за перила, ударившись спиной. Ничего. Пройдёт. Еще один пролёт.