Зацепившись за торчащую из земли разбухшую корягу, я конечно же снес ее, но при этом и сам потерял равновесие и со всего размаха повалился в проистекающий в небольшой низине грязновато-бурый ручей, взметнув вверх множество брызг. Не стоит забывать и тот преинтереснейший факт, что все свои действия я производил в нагом виде, и погрузился в воду, ударившись о дно, своей, гм, передней частью. Большим плюсом для меня явилось то, что подобный, гм, инцидент ничуть не повлиял на мое физическое или душевное состояние, не нанеся, так сказать, ущерба одной достаточно необходимой физиологической черте, благодаря которой я тут же, с первых секунд своего существования, получил исчерпывающую информацию касательно пола моей оболочки.
Кое-как выбравшись, я повалился на тот участок земли, на котором будто бы специально для меня удобно расположился ковер из опавших листьев. После произведения мною на него давления, он тут же осел вниз, и тело рухнуло в яму. За спиной что-то затрещало, но буквально через мгновенье какие-либо звуки, кроме разве что трелей неизвестных птиц и шороха веток, колыхаемых заблудившимся порывом теплого южного ветра, стихли.
Что же, теперь, по крайней мере, можно сделать вывод о том, что достаточно недалеко от моего местоположения, скорее всего, должна будет располагаться если не охотничья деревушка, то как минимум хижина лесника.
Хотя кого я обманываю? Голый, в грязи и крови, я лежу в выкопанной для ловли дикого зверья яме, не имея никакого представления о том, что же делать дальше. Мне, возможно единственному во всем мире, дозволено узнать пускай и не подробный, но как минимум примерный и понятный смысл своего существования. И я никак не могу претворить его в жизнь! Мое отчаянье вызвано не столько боязнью того, что со мной сделает Бог в случае неудачи, сколько пониманием, что я сам сделаю в этом случае с собой.
Кажется, в ту самую секунды я открыл для себя новое, не сравнимое более ни с чем, удовольствие - жалеть себя. Это занятие, а конкретно долгое повторение одного и того же мною уже высказанного факта, полностью заняло внимание еще не окрепшего организма. Устроившись поудобнее на обломках грубо обтесанных деревянных кольев, я предался смакованию самой идеи полной собственной неспособности противиться внешним факторам, которые и стали причиной моей полной несостоятельности, как Избранного. Обычные звуки леса не мешали мне, наоборот, как бы оттеняя всю нарисованную в голове картину.
Сначала был звук. Он разительно отличался от общего фона, выдавая себя с головой, доказывая факт того, что производящие его существа могут применять язык не только для его прямой цели, но и для общения между собой.
Говорящих, а это был именно разговор, было минимум два. Два низких и мужественных голоса, попеременно издающих членораздельные звуки на языке, для которого характерны были быстропроизносимые слова и точно так же быстроты темп повествования.
Первый что-то сказал, второй подхватил, и оба рассмеялись гортанным смехом. Разумеется, я не обладал знаниями относительно их языка, ток что не понял ни слова.
Они остановились неподалеку, и первый, скорее всего, заметив сработавшую ловушку и указывая на нее второму, радостно воскликнул. Второй в ответ только что-то пробурчал тихо, но его все-таки услышали. Последовал звук оплеухи, и он пробурчал еще что-то, но на этот раз еще тише, практически не слышно.
Сверху на меня посыпалась земля, и последние лучи, с трудом пробивавшиеся сквозь листовой потолок, были загорожены двумя плечистыми загорелыми аборигенами, которые удивленно воззрились на свою добычу. Я, в некотором роде, прекрасно их понимал.
Наконец один из них, оправившись от первого потрясения, осмелился тыкнуть меня в грудь своим длинным копьем. Он был взрослее другого, но слегка ниже, и борода его неухоженным ковром обхватывала всю нижнюю часть лица так, что не видно было рта. облаченный в набедренную повязку и странный, будто бы плетеный из веток неизвестного мне дерева, доспех. он немало удивился, когда его заостренная палка не принесла мне никакого вреда. Он тыкнул еще раз. Ничего не произошло. Он обратился к своему спутнику, и тот, послушно кивнув, взялся за свое, точно такое же, оружие. Слаженной работой им все же не удалось добиться видимого результата. Но старались они отменно.