Я достиг немалых успехов в охоте. С помощью одной тактики. На один конкретный вид животного. В строго определенных ситуациях.
Это змеи, гигантские питоны. Я подстерегаю их в тот момент, когда они, схватив и проглотив свою добычу, расслабленные, лезут вверх по дереву.
Нельзя сказать, что я не пытался нападать на них в другое время, но все это заканчивается обычно одним и тем же: я подкарауливаю их в засаде, затем одним рывком бросаюсь на них и сжимаю в объятиях. План надежный, как швейцарские часы (немного не до конца понимаю, что значит «швейцарские», но абсолютно уверен насчет некоторых свойств швейцарских часов), и все бы ничего, да вот только раз за разом я делаю одну и ту же ошибку: не рассчитав силы, за мгновения разрываю жертву так, что от нее практически ничего не остается, кроме кровавых луж. А ведь добыча мяса – основная цель моей охоты.
Проанализировав прошлые события, я смог сделать вывод о том, что в моем распоряжении находится очень крепкое и сильное тело. Ободренный этим открытием, я решил все-таки сменить тактику, которую разработал, как-то раз полдня пронаблюдав, цепенея от страха, за похожим опытом охоты на змей у другого хищника, жутковатой смеси собаки и насекомого.
В тот момент, когда тварь зашипела, предварительно подняв свое тело на такую высоту, с которой могла бы смотреть на меня сверху вниз, наполнил рассудок таким ужасом, что я упал в обморок. Должно быть, время для плана «Выйди вперед со всем своим величием, выпяти грудь вперед и позволь ему нанести первый удар, а затем с достоинством одним ударом отправь его к праотцам» еще не настало.
Очнувшись, я обнаружил себя на том же месте, с головы до ног покрытым кровью, кишками и грязью. Остальные внутренние жидкостные наполняющие змеи окрасили в свой цвет все ближайшее пространство леса. Добычи – ноль, убитых нервных клеток – неизмеримо больше. Так что тактика превосходства была заброшена в долгий ящик до лучших времен.
Взвалив добычу на плечи, я, как делал всегда, отправился в свой, хм, «дом». Там я сбросил потенциальный запас провизии на ближайшие дни в сделанную рядом с «основной» частью лежанки кладовку, вырытую мной самолично за несколько дней, после того, как все убежище пропахло мертвечиной, на которую стали слетаться и сползаться местные падальщики. После нововведений запах полностью не исчез, но хотя бы сконцентрировался на меньшей территории.
В кладовке находилось еще одно тело змеи, но оно прогнило настолько, что я, предварительно вырвав ему все зубы, отнес его подальше от дома и выбросил. С моими непродуманными способами хранения пищи большая часть мяса приходит в негодность быстрее, чем успевает задействоваться по назначению. Черт, но с этим ничего не поделаешь.
Закончив с насущными делами, я, как обычно, растянулся во весь рост на куче гниющих листьев, уже несколько дней служивших мне постелью и местом пассивного времяпрепровождения. Совсем недавно было замечено, что габариты моего тела несколько больше, чем у всех остальных гуманоидных существ, которых я встречал. И это огромный минус, ведь мои навыки маскировки из-за этого, а также из-за специфического молочно-белого цвета кожи, сводяться к продвижению ползком по относительно открытым участкам леса с относительным соблюдением некоторой тишины.
Несколько грязных капель воды, сорвавшись с корней, пронизывающих потолок, сорвались и упали вниз мне в рот. Поморщившись, я все же проглотил их. В воде, которую я пью, больше грязи, чем самой жидкости. Иногда мне удается добраться до побережья, и тогда соленая морская вода дарит мне невозможное блаженство только потому, что из нее не надо вычерпывать всякую гнилую растительность. Но не всегда все идет так спокойно: примерно в половине случаев моих визитов к большой воде на меня нападают те самые полурыбы-полуосьминоги, но после того, как я разобрался в их способах охоты, они не представляют угрозы. Если не удается увернуться от их длинных клейких щупалец, просто вытаскиваю их на берег. Они могли бы стать неплохим дополнением к моему ежедневному рациону, но их тела в мертвом состоянии очень быстро высыхают, и их внутренне содержимое ужимается и становится жестким. Но некоторые части я забираю. Вроде той, что стала моей первой пищей после рождения. Она… не вызывает особого отторжения в сыром виде. Я… я до сих пор не научился добывать огонь. Черт. Черт. Черт.