Они больше всего были похожи на тощих, жилистых коров, и если бы не описанная ранее их способность высекать лбом искры, мне бы никогда в жизни не пришло в голову посвятить им свое время.
Один из детенышей этого странного вида, просунув голову сквозь брешь в загоне, коротким блеяньем привлек мое внимание. Чтобы находиться ближе к нему, я опустился на карачки. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, пока, наконец, он не решился, полуприкрыв глаза и сопроводив свое намеренье еще одним отрывистым блеяньем, в котором вполне четко сквозила неприязнь. Громко втянув носом воздух, детеныш сосредоточил взгляд на одной единственной точке в пространстве, находившейся немного выше его лба. Лицо мое обожгло дуновением внезапно ставшего горячим воздуха, когда сотни желто-красных искорок, начавших и практически тут же закончивших свой танец, сформировались в огненный шар диаметров чуть больше четырех сантиметров, висящий в воздухе перед почти коровьей мордой. Довольно взвизгнув, теленок послал его в мою сторону. А так как мое тело в тот момент находилось совсем рядом с его, то попадание не заставило себя долго ждать. Начав с переносицы, на которую пришелся основной урон, пламя опалило мне все лицо. Отшатнувшись, я тут же принялся бить себя ладонями по голове, в надежде сбить пламя. К счастью, это было излишнем. Повременив несколько секунд, оно исчезло само, оставив не приятный запах гари. Черт!
Я не почувствовал вреда. Нет, конечно, было неприятно, но все же уровень болезненных ощущений так и не опустился до отметки: «Все-таки, это чертовски больно!». Меня как будто бы испугал просто сам факт наличия огня, вспыхнувшего так внезапно недалеко от моего лица. И в это же время мое тело не восприняло это событие как нечто, на что стоит потратить усилия для активации рефлексов – только когда огненный шар коснулся лица, я осознал, что, пожалуй, правильным решением было бы отшатнуться назад, желательно при этом начав яростно пламени противодействовать.
Черт! Что же, черт подери, со мной происходит? Как будто бы в моем теле обитают два сознания, одно из которых – заторможенный трус, а другое – медленный, но при этом сильный дурак. При этом они оба между собой договориться не могут, все время влипая в каверзные истории. Как же так! Неужели… неужели я вышел дефектным, и не смогу выполнить поставленной мне задачи?! Само мое существование при подобном развитии событий не имеет смысла! Черт!
Но даже погружаясь в саморефлексию, я не забыл о своем обидчике - полностью занятый своими мыслями, отвесил ему щелбан прямиком в наружную костную пластину. С диким блеяньем он отлетел вглубь загона, а в освободившийся проем почти тут же втиснулась, раздвинув доски, голова парнокопытного побольше. Его костная пластина, испещренная сетью мелких трещин и вмятин, выглядела, как мощный бугор прямо на его лбу. Как значительное утолщение, он придавал общей картине морды животного темные краски, одновременно с этим увеличивая выпячивание надбровных дуг, символизируя угрюмость.
Этот экземпляр не стал демонстрировать свой гнев через звуки, предпочтя сразу же приступить к активным действиям. В меня полетел огненный шар, силу огня которого символизировали мелькавшие то и дело синеватые всполохи. Следом за ним через весьма непродолжительное время отправился точно такой же объект, после него еще несколько, а потом мне стало попросту неинтересно, ведь огня стало настолько много, что он смог бы посоперничать со скоростью выпадения с каплями тропического ливня.
Необычайное явление, выражающееся в горизонтальном движении огненных масс, источник которого находился на горном плато, где располагался его дом, Картограф заметил сражу же, как только оно начало свое непосредственное действие, однако не ускорил свой мерный, механический шаг, тем более что змеиная туша, в меньшинстве возлежавшая на его худых, когтистых плечах и в большинстве волочившаяся по земле, очень сильно ограничивала его подвижность. Проще говоря, он двигался, как выброшенный на берег крабовидный моллюск-осьминог, пытающийся с помощью щупалец добраться до спасительной воды прежде, чем влага полностью испариться из его тела. Но чего ему было не занимать, так это выносливости, ведь у него ее не было, а значит, он мог не беспокоиться о ее наличии.
Картограф не беспокоился о возможном воспламенении своего дома, так как каждый день накладывал на него заклинание «Ветряной кокон», защищавший от всех инцидентов подобного рода. О своих новых «ушах» он не беспокоился, так как заклятие, применяемое инстинктивно жег-коровами, не было сильнее его «ветряных лезвий», а те не причинили его гостю никаких, ммм, прямых неудобств. Присовокупив ко всему вышеперечисленному еще и абсолютное знание о природной защите демонов, за исключением древодемонов, подводных демонов, демоногрибов и некоторых видом демонов-рептилий, от сильного влияния жара, а также уверенность в принадлежности «ушей» к стандартным демоническим видам, Картограф продолжил свой путь. Семеня худыми ногами, он параллельно насвистывал мотив песни «О первом герое», которая являлась адаптированной версией более громоздкой баллады «О первом герое-авантюристе», которая считалась урезанной версией поэмы с таким же названием.