-Приятель, не стоит брать этого, он же самый нужный!
Поток воздуха, в одно мгновение охладивший мою спину, в то же время охладил и мой пыл. Картограф, приблизившись, похлопал меня по руке, занесенной для удара ножом.
- Послушай, если мне сейчас не изменяют те огоньки в глазницах, заменяющие мне глаза, то ты собрался прикончить единственного самца! Именно благодаря ему, его стараниям, я получил практически бесконечный источник чернил и пергамента!
Черепоголовый, отобрав у меня нож, направился к одной из жег-коров, выглядевшей несколько менее здоровой, чем окружающие ее животные. Та, попятившись, несколько раз атаковала его огненными шарами, но те даже не коснулись костлявого тела, исчезнув во внезапно образовавшихся на их пути завихрениях воздуха.
Окружающие жертву жег-коровы, в отличие от нее самой, нападать на Картографа не решились, подавшись в разные стороны от своего неудачливого сородича. Я замечал это и раньше, когда в процессе закалывания скота принимал участие лишь в качестве наблюдателя. Черепоголовый будто бы обладал некой властью над своим стадом, даже самец никогда не смел косо на него смотреть. Хотя, возможно, это просто мне привиделось, ибо я до сих пор сомневался в способности этих животных показывать свое отношение к предмету посредством разнообразных способов зрительного контакта или его отсутствия.
- Знаешь, приятель, тебе стоит подумать над тем, чтобы начать контролировать свои вспышки гнева, - руки Картографа работали, пока он сам не уделял им внимания от слова совсем. Пожалуй, единственным занятием, которое он не выполнял с полным прагматизмом, были бесконечные, порой множество раз повторяющиеся, рассказы ни о чем, либо о его прошлом.
- Нет, я не говорю о том, чтобы отказаться от него. В конце концов, это же часть твоей природы. Но пойми правильно!
Отступающую жег-корову через несколько мгновений подняло в воздух, после чего она потеряла возможность двигаться, будучи сдавленной с двух сторон противодействующими воздушными потоками, которые, как змеи, обвили ее тело ,одновременно с этим перевернув вверх тормашками.
- Может быть, на большой земле что-то и изменилось за эту сотню лет, но, помнится, демоны переходили из разряда объектов уничтожения для авантюристов в ранг граждан только в том случае, если умели контролировать свою ярость. Учитывая твою…хм… несколько странную для этих мест природу, следует вывод о наличии у тебя знания о понятии положения «гражданина».
Выбрав подходящий момент, Картограф одним быстрым ударом вогнал свое орудие прямо в центр лобного костяного нароста. Под аккомпанемент целого фейерверка из искр и жалобных стонов животного он сделал несколько пассов руками, да пару раз беззвучно поднял и опустил свою нижнюю челюсть.
Жег-корова еще около минуты болталась в воздухе, после чего рухнула на землю мертвой тушей. Тушей, головная часть которой была искривлена в крайне неестественном положении.
- Слушай, - черепоголовый указал мне на тушу, дав понять, что транспортировать ее в нужное место он самостоятельно не намерен. - Я тут вспомнил еще одно место большого мира: Дольфийская равнина. Не припомню, чтобы там селились демоны, но все же…
Почти каждый новый день сопровождался вопросами Картографа о том, не узнаю ли я название места, которое он только что вспомнил. Вначале это были королевства: Ультима, Эшингар, королевство Бриза… я не мог знать о них, ведь мое происхождение было несколько менее обычным, чем он представлял. Отринув надежду сражу же определить мою страну рождения, а также приняв во внимание, что я понимаю лишь один язык, язык общности (насколько мне удалось понять, этот язык выступал в роли международного, в то время как ни одна из стран не считала его своим государственным языком), Картограф начал беспорядочно называть места, горы, равнины, леса, реки, думая таким образом нащупать возможное расположение моих родных мест. К сожалению, моих возможностей не хватало для того, чтобы объяснить ему, что все его старания напрасны, поэтому приходилось все время отвечать, используя одно из крайне ограниченного запаса возможных к произнесению мною слов.
- Нет… - звучание собственного голоса, больше напоминающего смесь из шипения полузадушенной змеи, скрипа несмазанных петель и склизких движений длинного языка, хозяин которого не до конца разобрался, как правильно его использовать, мне претило, но все же я не ощущал большей радости, чем осознание того, что могу не только понимать, но и говорить. Посланник Бога должен быть достаточно умен, чтобы не позорить собой величия Великого.