Дело было сделано, так что я, более не обращая внимания на местную фауну, преспокойно вылез с другой стороны поваленного древа. Мой путь пролегал дальше, и мне следовало торопиться, чтобы преодолеть хотя бы половину намеченного пути до указателя прежде, чем Электус начнет клониться к закату.
Волна воздуха отбросила мои волосы назад, и нечто молнией пронеслось надо мной, чуть не задев голову. По раздавшемуся следом громкому каркающему визгу мой разум понял – он крупно облажался, не просчитав один небольшой, но все же важный факт.
Рядом с уже известной стаей птица-людей вполне могли быть и другие стаи тех же тварей. Более того – они могли оказаться больше.
И они оказались. Хуже того, в своем количестве они уступали уже присутствующим зверям ровно в два раза.
Если две стаи птица-людей встречаются, то группа, средний размер особи в которой превосходит, обыкновенно преобладает над группой-противником, вытесняя его с насиженной территории или же забирая добычу, Но подобный сценарий предусмотрен лишь в случае равенства количества членов в каждой стае. Если группа меньших монстров имеет превосходство такого рода, то вполне может попытаться оспорить существующий порядок вещей.
Приземлившись на то же многострадальное поваленное древо, представитель второй группы, облезлый, костлявый, с болтающимся на последних лоскутах кожи ухом, но все же значительно больший размером, воззрился на в одно мгновение прекративших перепалку своих меньших родичей.
Бесформенным шаром из перьев рядом с ним приземлился другой член его группы. Заметив, что их больше, «первые», слегка приосанившись, по-новому взглянули на «вторых».
Они застыли напротив друг друга, и я, решивший, что остаться и посмотреть, чем же это закончится, будет не лучшей идеей, поспешил направиться прочь.
Хрустнувшая под моими ногами ветка дала начало цепочке событий, в конечном счете очень сильно повлиявших не только на мой маршрут, но и на все пребывание на острове в целом.
Глава 15
На улицах Йескела днем всегда царила оживленная, и притом очень странная, городская жизнь.
По мостовой, иногда все же представляющей из себя нечто, сделанное из камня, грохотали деревянные колеса. Десятки телег, тележек, а иногда даже целых картелей, поставляли в недра города товары, большинство из которых в нем не использовалось по прямому назначению, но все же приносило немалую прибыль всем тем, кто участвовал в перевозке и продаже всего того, что обыкновенно пряталось в крепко сбитых тюках и ящиках.
Про город говорили: «Все, чем убивают в столице, сначала бывает в Йескеле». Это было не совсем оправданным замечанием. Ведь Йескел занимался делами куда большего спектра, нежели простая торговля оружием и наемниками. Нет, в нем продавалось все. Если покупатель, конечно, знал правильных продавцов. В противном случае он рисковал обратить на себя внимание некоторого числа влиятельных банд, которые не желали столь глубокого внимания к делам своих подопечных. Особенно тогда, когда они проводились вне их постоянного надзора.
Йескел не был большим городом, однако он стоял на той черте, когда поселение перестают называть «городишком» и начинают называть «вполне себе городком». Впрочем, если бы досужий наблюдатель, презрев все опасности, решил бы копнуть глубже, то его пытливому уму предстала бы картина, полная участков, специально закрашенных черной краской.
Центр города, заслуживший называться таковым из-за присутствия на его площади городской мэрии, здания официального размещения гильдии приключенцев, Собора Богини Света, казарм городской стражи, а также выхода на единственную улицу, где проживали горожане, способные позволить себе стеклянные окна, был одновременно и самым безопасным, и самым опасным местом города. Причиной сего двоякого впечатления стало превышенное количество темных переулков, в каждом из которых кипела своя, соединенная общими интересами, жизнь.
Впрочем, эти сумрачные области между домами не были тем местом, посещение которых обычный горожанин, коих в Йескеле не имелось в достаточном количестве, счел бы своим долгом.
Пиллоф не был обычным гражданином, а пространства в окружении стен давали не только короткий путь к любым подворьям, но и меньшее количество посторонних взглядов, возможно потому, что все прихожане в эти места были заняты собственными делами.