–Ты занят интересными мыслями, – Изида овладевает собой, она отгоняет мысль о том, что Сет однажды может причинить вред Осирису – этого просто не может быть! Его слова лишь насмешка, не более, это же Сет! – Да, интересными. Я полагаю, что тишина – это смерть. Слух уходит последним, значит, даже смертная душа до последнего мига всё слышит. Может быть, это неслучайно?
–Неслучаен твой приход ко мне, всё остальное лишь песок и слова, – Сет мрачнеет. – Ну?
–Апофис, – Изида не скрывается. – Апофис этой ночью преследовал Ра особенно яростно. Второй ночи подряд Ра не вынести.
–Скучно…– вздыхает Сет, и вот это уже для Изиды неожиданно. Ей такое слово непонятно.
–Что?
–Скучно! – повторяет Сет и обводит рукой всю залу, – видишь? Всё это скучно. И Апофис этот… неймётся этой твари! Какой трус и слабак позволяет каждый раз выползать ему из Дуата?
Изида молчит. В Дуате пустыня, пустыня и смерть. Там должна быть постоянная сила, постоянный бог, но его пока не явила стихия сил. Сет предлагал когда-то свои услуги и свою силу для того, чтобы сдерживать Дуат постоянно и подчинять его своему закону, но Осирис и Тот оказались резко против такого предложения.
Сет сделал вид, что ему не очень-то и хотелось, но Изида знала – он не простит. Вот и вспомнил при случае, но это малость, то ли ещё будет?
–Да ладно, не плачь! – Сет смеётся, не то над нею, не то над собой, не то над всем их существованием, – спасу я вашего Ра!
–Нашего, – поправляет Изида.
–Нашего, вашего… какая разница? Ра меня недолюбливает, и от того, что я назову его своим, ничего не изменится. Пусть ведёт своё солнце, это его дело! – Сет беспечен – так скажет каждый, кто его не знает, но Изида видит – он притворяется. Он чужой, к нему приходят за помощью, но не приближают к себе, не верят, чуют его силу, и от того не верят.
–Будь осторожнее, – просит Изида. Ей не хочется, чтобы Сет пропал в том же Дуате вместе с врагом. – Прошу тебя, будь осторожнее.
Тень проходит по лицу Сета, быстрая, едва заметная тень. Изида даже не успевает прочесть её природу, а он снова становится прежним.
–Я всегда осторожен, – Сет улыбается, в глазах его посверкивает уже красным – пламя войны, как жестокой, так и справедливой, и что-то ещё, какая-то привычная хитринка, насмешливая, но уже усталая.
Изида пытается вспомнить – сколько же она его не видела? И не может. Ей кажется, что он всегда где-то рядом. Впрочем, наверное, так и есть – он не покидает мысли Осириса, не покидает и её мысли, и тень его силы всегда бродит по миру, что-то ищет – не то тишину, не то бешенство, не то предлог к безумию?
–От него всего можно ждать! – как-то сказал Осирис. – Абсолютно всего!
–Наши мысли проводники нашего будущего, – заметил Тот.
Осирис притих тогда – замечание было тихим и ловким, но на это Тот и есть бог мудрости, чтобы указать на закрадывающуюся тень.
–Ты сам против него! – нашёлся Осирис.
–Я против тьмы, – возразил Тот.
А Изида молчала и молчала. Она сама не знала во что верить и верить ли? Знала только, что сделает всё возможное, чтобы пропасть между Сетом и другими богами не стала непреодолимой.
***
Плещет во тьме вода. Страшная сила – вода. Могучая, дающая жизнь, но её же и отнимающая. В этой воде серебрится лунный свет, но свет этот слишком стеклянный, чтобы быть настоящим.
Это могло бы сбить с толку многих, но Сет привык к Дуату, к миру двойной лжи. Ему здесь действовать не впервой, ему здесь всё уже привычно – обманки с толку не сбивают, и тихая вода видится ему пристанищем змея Апофиса.
Сет подходит к берегу реки – от неё веет прохладой, но это прохлада мертвецов, а не смертных и Сет знает, что если долго вглядываться в реку, можно увидеть, как загораются на самом дне давно угасшие глаза чудовищ Дуата.
Сет берёт с берега камень. Он всегда иначе чувствовал камни, они казались ему тёплыми, словно в каждом камне жила какая-то божественная сила, но в Дуате камни холодные, ведь здесь нет никакой силы, кроме силы хаоса. Сет берёт камень, поглаживает его холодный равнодушный бок и швыряет в тёмную реку.
Река плещет. Побитая, недовольная, разбуженная. Вода недоумевает: чего пристал-то? Но Сет знает – не вода это, а бездна, и всё, что водой кажется – всего лишь слизь разлагающихся в Дуате душ.