Зрение затуманилось, в носу защипало, и слезы потекли на подушку. Снова. И судя по боли в сердце, я еще долго буду разыгрывать из себя героиню драмы.
Когда раздался щелчок повернувшейся дверной ручки, я замерла и забыла, о чем думала секунду назад. Дверь мягко затворилась, и мне пришлось собраться с силами.
— Я сморозила глупость, Франси. — Пробормотала я виновато, утирая слезы. — Ты права, я еще не привыкла, и потому несу всякую чушь.
Она промолчала, и я решилась посмотреть ей в глаза и доказать тем самым искренность своего раскаянья. Однако когда я повернулась, то обнаружила на стуле брата Лукаса собственной помпезной персоной. И никакой Франси поблизости.
И это положение вещей… я в кровати, жалкая и заплаканная жертва, он рядом на стуле в обличии Асмодея. Такой расклад порядком меня смущал, потому я поспешила привстать, придвинуться к изголовью и натянуть одеяло до подбородка. Кажется, мои потуги молодого господина веселили.
— Что это ты делаешь? — Поинтересовался наконец хозяин, продолжая улыбаться. — Плачешь?
Он произнес это слово так, будто оно вообще не имело места в его лексиконе. Словно это было чужеродным понятием из словаря слабаков. Людей, то бишь.
— Ну да, это у нас типа развлечение такое. И договором это вроде не запрещено. Вот я и подумала, почему бы и нет. — Голос мой звучал в полной мере панихидно, однако я постаралась добавить каплю наглости: — Какие-то проблемы?
— Я люблю, когда в крови высокий уровень эндорфинов. Так что да, у нас есть проблемы.
Чем бы ни были эти эндорфины, он определенно говорил о нарушении моего душевного равновесия. И, дьявол, все эти его намеки на мою кровь и его вкусы вызывало лишь тошноту.
Да, кто бы мог подумать, что однажды я повстречаю Их на своем пути. И в тот момент, когда я вновь осмелилась взглянуть на него, я с удивлением вспомнила недалекое прошлое. Мы приняли его за простого монаха. Боже, либо во всем виновата наша собственная глупость и слепота, либо дело в его играх с нашим сознанием. Ведь надо быть конченым идиотом, чтобы принять его за нищего пилигрима из бенедиктинского монастыря в Мельке.
Видя его ожидающий взгляд, я широко улыбнулась, но в достаточной мере фальшиво, чтобы он понял — это просто нелепая шутка.
— А вы что, всем «контрактникам» наносите такие визиты? — Спросила я через минуту, чувствуя себя в его компании крайне неуютно.
— Да.
— Я думала, наш договор не предусматривает частых свиданий. — Это, кстати, один из его немногочисленных плюсов.
— Мне сказали, что ты плохо себя чувствуешь.
Лицемерное беспокойство совершенно ему не шло. Хотя подумав над его словами пару секунд, я пришла к выводу, что дело не во мне. Его интересовала только моя кровь.
— Я чувствую себя отлично.
— Тебе не нравится Франси?
Я кинула на него испуганный взгляд.
— Она замечательная. — Поспешила я заверить молодого господина. — Это я ляпнула глупость…
— Вы поладили?
— Вполне. — После чего усилила эффект: — Да. Отлично поладили.
— Хорошо.
Хорошо… Немая сцена грозила растянуться вплоть до Второго Пришествия.
Но, собственно, из пояснений Франси, я поняла, что неразговорчивость — их фамильная черта. Думаю, представители его расы могли многое понять и без слов. В отличие от людей Они несколько иначе воспринимали информацию. Дыхание, ритм сердца, мимолетные эмоции, скользившие по лицу, неуловимое для человеческого глаза изменение настроений, отражающееся во взгляде.
Рассматривая свои ногти, я кроме прочего думала о том, что все же немножко ему благодарна. Ну, в том смысле, что он не показывает прямо, что я здесь никто. Может, это и было фарсом, но я не прожила бы три года рядом с шовинистами. Наши различия были очевидны для меня и так, я не нуждалась в наглядных доказательствах.
Да, может он и пытался всеми силами отличаться от своего старшего брата, они были похожи этим — заинтересованностью в жизни других людей. Просто в случае с главой клана забота распространялась на всех людей, а для Каина приоритетом были лишь те, кто мог быть ему полезен.
— Это правда… — Я замолчала, не зная, как сформулировать свой вопрос. Кажется, скорости наших мыслей тоже несопоставимы. — Это правда, что вы уже не раз предотвращали Апогей? То есть, конец света… Франси сказала, что такое уже случалось с людьми. Ну, когда они были под угрозой вымирания.
— Наверное, правда. — Бросил брат Лукас, намекая на то, что сам не был свидетелем ни Всемирного потопа, ни Великой чумы.
— А что на этот раз?
— В вашем милом тихом гнездышке старались не поднимать эту тему? — Догадался господин Каин. — Неудивительно, все-таки твой отец — священник. — Когда он замолчал, о чем-то задумываясь, я поняла, что сейчас последует занимательный рассказ. — Может, тебе будет интересно это узнать, но лично я никого не спасал.
Да-а-а, довольно интересно. Даже не знаю хорошо это или плохо. В смысле, если бы он начал тут выставлять себя героем, хотя во все времена их считали чудовищами, ситуация выглядела бы нелепо. А так…
— И пойми меня правильно, мы делали это в первую очередь для себя, а уже потом для рода людского. Даже если мой брат и иже с ним пытаются доказать обратное.
Они так зависимы от человеческой крови? Хотя, что за глупый вопрос: конечно же да!
— Наверное, именно поэтому вы подождали, пока скопытятся две трети планеты, а уже потом принялись за дело. — В моем голосе не звучало осуждения. В конце концов, мне повезло, я не видела ужаса этих дней. Да и то, что они спасли хотя бы малую часть, уже делало им честь. Так, совсем немного чести. — И каким образом это происходило? Вы изобрели какое-то лекарство? Панацею?
Он начал издалека.
— Дело в том, что век назад главной проблемой человечества была не угроза мировой войны, эпидемии или природные катаклизмы, а колоссальная перенаселенность этой планеты. Вам уже не хватало места, воздуха, природных ресурсов, а когда вы взялись эту проблему решать, а мать природа к вам присоединилась, мы просто наблюдали. Потом поймали нужный момент, когда ваш род стоял на хрупкой грани, отделяющей его от небытия, и протянули руку помощи.
— Каким образом? — Повторила я свой вопрос.
Брат Лукас едва заметно улыбнулся, после чего наклонился вперед, заставляя меня отпрянуть. Однако его рука в итоге меня настигла, и мужчина, под моим внимательным взглядом, отлепил пластырь с места прокола на сгибе локтя. Синяк был небольшой, но болезненный.
— Ты и сама можешь догадаться. — Произнес он в итоге, глядя на бардовый след от иглы. — Это, кстати, поможет тебе понять причину твоего присутствия здесь.
Я нахмурилась. На ум пришла та сцена в кабинете врача. Док Мелчиоре и Франси что-то уяснили для себя в тот раз, а я еще долго недоуменно хлопала глазами, пытаясь понять, что со мной не так. Что не так с моей кровью…
— Кровь? — Я скосила на него свои расширенные глаза. — Чтоб меня… вы давали им свою кровь?
Ну а что? Если наша кровь совместима с их, не работает ли это и в обратном направлении? Судя по молчанию со стороны молодого господина, я была права. К сожалению.
— И как… как это действует?
— Разносторонне. Усиливает иммунную систему, ускоряет регенерацию, повышает некоторые жизненно-важные рефлексы, выдвигает на первый план инстинкты. Времечко было довольно диким, выживали тогда исключительно сильнейшие.
Ого, получается, мои предки были из их числа. Приятно, черт возьми.
— Но все равно, человек так… не сможет стать одним из вас, верно?
Я поняла, что вопрос глуп, когда увидела его улыбочку.
— Так же как я не стану одним из вас, после того, как попробую твою кровь.