— Аха-ха! Макс, дурилка, стой.
Так мы бежали ещё несколько этажей, пока я своими носками не собрал всю грязь подъезда. Алёна тем временем меня настигла с ботинками в руках. Лицо её было красное, но по-прежнему красивое. Она тяжело дышала, но я ощущал всё тот же её парфюм, и мне становилось хорошо.
— Ты дебил, конечно! — Проговорила Алёна с улыбкой до ушей.
— Да полный, честно говоря. Такую хуйню спиздануть.
— Так ты из-за этого? Господи, да Лия весь вечер только об этом и балаболила.
Я вытер проступивший пот со лба и взглянул в стену.
— Алёна, я иногда несу хуйню. Я просто, блять, не знаю, ну, типа, я не знаю, что хуйня, а что не хуйня…
Девушка поставила ботинки на пол, а затем подняла ко мне очень серьёзное лицо.
— И что? Долго думать будешь, что хуйня, а что нет? — Спросила строго она.
— Да пошло оно всё нахуй! — Проговорил я, дрожа всем телом, а затем обхватил девушку за плечи и поцеловал.
Похуй уже, что будет. На крайняк можно сказать, что я просто решил пошутить. Конечно, на правду это будет тянуть слабо, но какая уже, в пизду, разница?
Поцелуй с Алёной был сравним с прыжком суицидника с обрыва с примотанным к телу троссом. Вроде ты и надеешься, что тросс не выдержит, и ты разобьёшься, но всё равно понимаешь, что велика вероятность того, что ты просто обделаешь штаны.
Целовались мы, наверное, минуты две или три… Нет, пизжу. Я не знаю, сколько мы целовались. Вообще. Потому что время то ли замедлилось, то ли ускорилось, я попал в безвременную петлю, где мгновения вырастали в тысячелетия, а века распадались на миллисекунды. Я знал только одно: я хотел не заканчивать это и не видеть её реакцию. Но нам всё же пришлось прервать этот процесс, потому что, как мне показалось, он всё же длился непростительно долго.
— Господи, ну, и долго же ты к этому шёл, мудак! — Алёна нежно толкнула меня в грудь. — Я уже сбилась со счёта, сколько тебе намёков подала! А всего-то оказывается, надо было тебя выгнать без обуви на площадку!
— Ну, я мужик. Я туго понимаю намёки. — Пожал я плечами. — Всегда есть шанс того, что ты оттолкнёшь меня и скажешь «Что ты себе позволяешь?»
— Макс. Я видела, как ты голый трахал снеговика. Как думаешь, я бы сказала тебе такое, если бы ты меня просто поцеловал?
Неожиданно я расхохотался. Алёна тоже засмеялась. Так мы стояли на лестничной клетке, подшучивая друг над другом и слушая наше учащённое дыхание после поцелуя. Наконец, Алёна сказала, что этого было недостаточно, и необходимо продолжить нашу курсовую по поцелуям в следующий вторник. На мой ироничный вопрос «Что с мат. статистикой», она весело ответила: «да в пизду её, купим преподу чекушку и заработаем по троечке!»
Домой я шёл в невероятных чувствах. Я сделал это! Я поцеловал Алёну! Господи, мне непременно нужно рассказать об этом Лёхе. Может, он даже порадуется за меня…
* * *
Примерно через час я был возле своего дома. Есесна, я пошёл первым делом к Лёхе.
— Макс, я сдал на троечку! — Радостно закричал друг и стал скакать вокруг меня так, что ходуном пошёл весь дом.
— Лёха, успокойся. — Попросил я парня. — А то, глядишь, ещё землетрясение вызовешь. Троечка — это хорошо, но пососаться с Алёной, наверное, получше будет?
Лёха фыркнул так, что в меня полетели все его сопли:
— Бля, прости!
— Пиздец, ты карапузик, тебе только с намордником ходить!
— Ну, а чего ты меня так смешишь? Скорее я поцелуюсь с Ритой, чем ты с Алёной. Я, блять, так и думал, что ты это скажешь, чтоб я обзавидовался. Хе-хе.
— Лёш, лепёшка ты меня с фекалиями, почему ты настолько уверен, что это невозможно?
— Макс, потому что тебе просто не может так постоянно везти с женщинами!
— Но факт остаётся фактом. Я поцеловал Алёну.
— Ну, нет же, нет! Макс, хватит! Ты же врёшь?
— Врёшь только ты, когда обещаешь сбрить эту мерзкую бородку, а по итогу, всё равно ходишь, как чушпан! — Усмехнулся я.
— Я никогда не обещал этого сделать! — Заметил друг.
— А стоило бы! Это был бы верный шаг к тому, что однажды ты её всё-таки сбреешь. В любом случае, хочешь верь — хочешь не верь, но с Алёной мы поцеловались. Причём прямо в подъезде.
— Блять… Да нет же! Ну, я не могу в это поверить. Ты реально меня не разыгрываешь?
— Реально.
— Прям точно?
— Точно.
— Абсолютно?
— А то!
— Неееееееет! — Взвизгнул друг, упал на пол и стал хныкать. — Ну почему тебе вечно так везёт, а мне нихуя? Почему у тебя уже третья тёлка за два года, а у меня ноль?
— Вообще-то четвёртая. — Заметил я.
Лёха поднял ко мне свой удивлённый ебасос и спросил:
— А кто ещё?
— Твоя мама.
— Всё, пиздец, я тебя убью сейчас! — Пузач попытался подняться с пола, но повалился на жопу и крякнул.
Я проиграл в сопли с этой его нелепой попытки. В итоге, я помог подняться этой жирной туше, а затем мы пошли прогуляться на улицу и, по возможности, перекусить. Зашли мы в мид энд хит, где взяли по бургеру и картошке фри. И хоть я недавно поел, но и Лёха сто пудова недавно поел, поэтому хуле бы и нет?
— Ты помнишь про наше пари? — Спросил я у Алексея, который смотрел на оставшуюся обёртку от бургера и думал, наверное о том, стоит взять ещё один или сразу вагон, чтобы утолить голод хотя бы на полчаса.
— Чё? Пари? Какое?
— Если один из нас подкатит к девушке, то другой сделает то же самое.
— Макс, ты дурак? Пари перестало действовать с того момента, как Рита нашла парня.
— Ничё не знаю. Оно действует.
— Да? И что я должен сделать? Заставить её парня бросить её? Или что?
— Лёха, скажем так, наше пари временно заморожено. Люди сходятся и расходятся. Это жизнь. Может, Рита когда-нибудь расстанется со своим парнем, и тогда ты должен будешь позвать её на свиданку.
— Ага, только не видать мне такого счастья! — Друг тяжело вздохнул. — Просто кажется, что весь мир настроен против меня. Один раз я влюбился в девушку, и какой-то ублюдок тут же её забрал. У них прочные отношения, поэтому не думаю, что их расставание когда-нибудь произойдёт. Скорее, они поженятся года через два.
— Эх, Лёха, Лёха… — Я укорительно покачал головой. — Не умеешь ты верить в чудеса.
— Естественно, потому что со мной чудес вообще ни разу не происходило. Это ты баб меняешь, как перчатки. А я что? А я ничего.
— Лёх, вот представь, что сейчас сюда заходит зарёванная Рита и говорит нам, что рассталась со своим парнем. Что ты сделаешь?
— Я… я… — Друг очень плотно задумался, а такое выражение лица у него бывало только тогда, когда он в универе решал, что возьмёт на обед.
— У тебя нет времени думать. Представь, что о страшной трагедии Риты слышал весь зал. И ещё представь, что все парни тут мечтают её утешить. У тебя есть примерно пять секунд, после чего она попадёт в объятия левого чувака, и ты потеряешь свой единственный шанс. Так что ты сделаешь?
— Макс, звучит, как редкостный буллшит. — Покачал головой Алексей.
— Я же сказал «представь», а не «послушай реальный факт сего мира». Так что? Хватит ли тебе яиц признаться ей в своих чувствах? Больше попыток не будет.
Лёха промолчал. Он сидел и судорожно соображал, а затем родил очевидную мысль:
— Смысл представлять, если этого всё равно никогда не случится? Знаешь, я пойду возьму себе ещё один бургер. Ты что-нибудь будешь?
— Нет, ничего. — Улыбнулся я.
Я знал, что для Лёхи даже предположить, что он может в этот печальный для Риты момент признаться ей в любви, страшнее, чем сесть на диету. И я его в этом не винил. Два часа назад я тоже не думал, что просто возьму и поцелую Алёну. Женщины… Они постоянно вдохновляют нас на ебанутые поступки, и с этим ничего невозможно поделать.
Глава 9
Часть 4. Листопляс
В империю я зашёл часов в семь. Из пати была Юля и Женя, которые танцевали возле сраных деревьев.