— Да уж… Действительно жалко. — Улыбнулся я.
— Но щит оказалось можно продать. Я и продал. Хотел себе шмотку купить, а потом пришла идея… коллективная идея… сделать тебе небольшой подгон. Мы все сложились, а остаток поддержал Женя. Это не подарок на день рождения или на новый год. Это напоминание о том, что твои друзья всегда будут готовы поддержать тебя.
— Суки, я сейчас разревусь. Вы чегой-то делаете? — Спросил я.
— Разревёшься — значит выплеснешь эмоции. А это даже хорошо! — Юля снова погладила меня по спине.
— Да ну тебя… А что за шмотка-то?
— Зайдёшь в игру — увидишь. — Улыбнулся Карл. — Теперь у тебя появился повод!
— Да. Появился. Спасибо. Реально, не знаю, как вас благодарить.
— А благодарить и не надо! — Проговорил Герарт. — Макс, хоть ты и бываешь временами невыносим, но ты командир нашей пати. Поэтому возвращайся скорей. Новогодний ивент ты пропустил, но впереди ещё столько всего интересного. Новое испытание мастерства готовится к выходу!
— О да… испытание мастерства, где я три раза лузану, и получу письку с сарделькой. — Я закатил глаза.
— Будет новая система, даже Койны об этом сказали. Глядишь, и сможешь улучшить результат! — Улыбнулся Лёха.
— Посмотрим… Спасибо вам всем ещё раз. Я рад, что у меня есть такие друзья.
Когда парни и Юля ушли, то моя мама заглянула в комнату и с легким ироничным укором спросила:
— И ты всё время скрывал от меня этих замечательных ребят?
— Не скрывал. Они сами прятались. — Попытался отшутиться я.
* * *
2 Февраля
Я решил начать закрывать долги. И даже не потому что Лера ебала мне мозги чуть ли не каждый день, а потому что я решил, что если продолжу убиваться всей этой хуйнёй, то реально вздёрнусь.
Мне тяжко дался даже шаг в сторону преподавательской, где я планировал выцепить главного алконавта этого универа — Валерия Павловича Распутина. Я решил начать с мат. статистики, потому что меня просто тошнило от этого предмета, ведь когда-то мы делали по нему курсовую вместе с Алёной.
Препода не оказалось на месте, и мне сообщили, что он сейчас в 408й аудитории, туда я и потопал.
— Заварушкин? Вот так неожиданная встреча. Заходите! — Пригласил старый подпивас, сидя за столом и проверяя какие-то контрольные. — Садитесь.
— Да я просто хотел поинтересоваться… по поводу пересдачи… — Проговорил я.
— Садитесь. Пересдача начнётся сейчас. Зачётка с собой?
— Да… но я не готовился…
— Вы уже готовы. — Эта фраза прозвучала так, словно, водкохлёб знал что-то такое, чего не знал я. Тем не менее я уселся на первую парту, прямо перед преподом, гадая, что меня ждёт. И честно говоря, мне было страшно. Было страшно, что я ничего не отвечу, ведь в моей голове сейчас была такая каша, что можно было ебануться.
Надо отметить, что мне продолжала сниться Алёна. Я видел её чуть ли не каждый день и думал о ней каждый день. Но я старался контролировать этот процесс: стоило мне только поймать себя на том, что я опять о ней думаю, как я резко тряс головой и пытался сосредоточиться на другом. Ебаная любовь, когда же ты пройдёшь?
— Итак, Заварушкин. — Валерий Павлович отложил листки и взглянул на меня пропитыми красными глазами. — Задам один вопрос. — Он достал из-под стола листок, величественно положил его передо мной и спросил. — Это ваш почерк?
Я взглянул на решение задачи 410, которое было написано явно Эдиком по его каракулям.
— Нет, это почерк Аверкина. — Ответил я.
— Я сейчас говорю не про того, кто это написал, а про того, кто смог это решить. Вы решили эту задачу?
— Да, я.
К чему был этот вопрос, если проверить его достоверность препод не мог?
— А я ведь сразу это понял. Ваш мозг работает не так, как у других. Вы, Заварушкин, как бы так сказать, очень…
— Ебанутый? — Я даже не сразу допёр, что сматюкался при преподе. Но его реакция меня удивила — он громко расхохотался.
— Нет, я не это имел ввиду. У вас ещё играет детство в заднице, вы или не можете или не хотите был серьёзным. Это пройдёт. А может и не пройдёт, не особа суть. Можно постоянно шутить глупые шутки, но при этом быть умным. А можно шутить умные шутки, но быть тупым, как пробка. Я не буду вас мучать, вы знаете материал, в этом нет сомнений. Давайте зачётку.
— Но мне нужна пятёрка… — Проговорил удивлённо я.
— Да, пятёрку я вам и ставлю. Думаю, что курсовая — тоже ваших рук дело, а Апалькова просто была в роли моральной поддержки. Вас же из-за неё так подкосило? Ой, это не моё собачье дело. Можете не отвечать.
— Да нет, ничего такого. Всё равно, наверное, уже весь универ знает, что из-за меня ушла замечательная девушка…
— Она не замечательная. — Проговорил Валерий Павлович, чем заслужил мой удивлённый взгляд. — За свои годы я научился различать людей и видеть в них то, что незаметно таким молодым и глупым, как вы. Апалькова красивая, весёлая, интересная, но в ней кроется настоящая катастрофа. Вы бы с ней не ужились. Можете верить, можете не верить, я просто говорю вам, как есть.
— И почему бы мы не ужились, могу узнать?
— Вы не тот, кто ей нужен. Без обид. Она требовательная. Это я сразу заметил. У неё высокие планки и стандарты. Смотрите: сперва она смеётся с ваших шуток, души в вас не чает, а постепенно начинает требовать от вас прыжков выше головы. Если бы вы завели семью, Апалькову бы не устраивала ваша квартира, и она заставила бы вас взять ипотеку, даже если вы бы не могли себе этого позволить. Она бы ждала от вас большой отдачи в виде зарплаты, проявления характера и внимания. И она бы ушла от вас к другому, если бы поняла, что вы не соответствуете её стандартам.
— Ого. Вы всего полгода преподавали у человека, и уже расписали весь сценарий, который бы с ним случился? — Удивился я.
— Заварушкин, вы умный парень. Но я тоже не дурак. Мир полон людей, которые только и мечтают испортить чью-нибудь жизнь. Мою уже однажды испортили так, что я до сих пор не могу выбраться из этой ямы. И я начал придерживаться одного простого правила: нельзя никому позволять испортить твою жизнь, лучше испортить её самому. — С этими словами Валерий Павлович достал из-под стола чекушку и без всякого стеснения опрокинул её в себя с возгласом. — За испорченную жизнь!
— Я так и думал, что вы подбухиваете! — Усмехнулся я.
— А что тут думать? Я прекрасно понимаю, что весь универ знает о моих запоях. Единственное моё отличие от заядлых алкашей: я нахожу в себе силы приходить на работу после попойки. А вам я посоветую, как бы смешно это не звучало, не увлекаться алкоголем. Да, из уст алкаша это глупо звучит, и тем не менее. Я могу давать такой совет, потому что знаю, что это такое. Всё, идите, Заварушкин, не хочу вас задерживать. В следующем семестре на курсовую я хочу поставить вас в пару с Капустиным. Надеюсь, вы не против?
— Очень даже «за»! — Улыбнулся я.
— Конечно. Я думаю, что лучше делать материал за лучшего друга, чем за девку, которая думает только о выгоде. Удачи вам! — Проговорил Валерий Павлович и достал ещё одну чекушку из-под стола.
Я решил не мешать ему в этом сложном деле и вышел из аудитории в немного приподнятом настроении. Что ж, первую пятёрку я заработал. Осталось ещё три.
Забавный всё-таки парадокс: какой-то алкаш смог прочитать мою судьбу просто потому что он очень умный? Или ему уже белка вдарила в голову? Неужели мы бы действительно с Алёной не ужились? Неужели она бы стала требовать от меня чего-то невозможного? Никогда бы не мог подумать об этой девушке такое. А может, старый алконавт просто решил так сказать, чтобы мне легче было переживать расставание? Какая уже нахуй разница?
Я шёл по заснеженной улице и содрогался от холода. Алёне я больше не звонил, и мечтал только об одном: чтобы она мне перестала сниться. В моём телефоне ещё где-то был записан номер этой Миры, и я даже хотел его сперва удалить, но потом оставил. Вдруг, я когда-нибудь надумаю? Ага, как же…
Странный, однако, этот мир. Он состоит из химии. Люди состоят из химии. И любовь состоит из химии. И неужели в этой ебаной огромной химической реакции нет элемента, который идеально бы подошёл к моему элементу, без взрывов, говна и пиздеца? Где тот самый лаборант, который откроет идеальное соединение, в котором будем только мы? Где же найти этот элемент?