- Может быть это и так, Анечка... может быть и так, - к моему разочарованию, мужчина не стал спорить. Он подошел к столу, попробовал его рукой на крепость и уселся на край, рискуя помять свои выглаженные серые брюки. - Но я изменился с тех пор. Ты ведь сама представляешь, какое это захватывающее чувство полного контроля над телом! Кажется, что ты гепард или даже птица! У меня никогда не было таких ощущений! Знаешь, Анечка, можешь считать меня эгоистичным, но мне пока не хочется возвращаться к состоянию, когда кажется, что к ногам и рукам привязано по утюгу. Я даже думаю, что то, что происходит с нами, должно быть нормой для человека. Понимаешь? Это слишком великолепно, чтобы не быть нормой! Кто-то забрал у людей эти способности, а теперь нам с тобой повезло вернуть их.
- Ничего себе повезло! - воскликнула я. - Да нас могут убить в любой момент.
Виталий Петрович улыбнулся, от чего на щеках появились небольшие ямочки. Его улыбка почему-то напомнила мне улыбку старика. Она была... понимающей.
- Все имеет цену, Анечка, все имеет цену. И я готов рисковать жизнью, чтобы так владеть телом, быть с тобой или сохранять хладнокровие.
- Какое хладнокровие? - удивилась я, проходя в зал и отодвигая ногой раскрытую сумку подальше от шкафа.
Виталий Петрович бросил совсем не хладнокровный взгляд на мою ногу в желтом пушистом тапочке, но пояснил:
- Нам с тобой его дали после этой ночи. Разве ты не замечаешь?
Мои брови поползли вверх. Я определенно ощущала в себе какие-то перемены, но назвала бы их не хладнокровием, а повышенной настороженностью и усилившимся недоверием к людям.
- Я чувствую небывалую ясность мысли, - пояснил Виталий Петрович, догадавшийся, что его и мои ощущения не совпадают. - Словно сижу на вершине горы, подо мной расстилаются поля, деревни, внизу копошатся люди, а я отстраненно наблюдаю за ними. Ты ведь видишь, что я даже иначе стал говорить!
Вот это как раз серьезно настораживало. Я полагала, что мужчины не меняются. Вообще. В отличие от женщин, которые, как минимум, один раз в жизни мгновенно становятся другими. Сразу после свадьбы.
- А что случилось на этаже? - продолжал Виталий Петрович. - Ты обещала рассказать. Или нет! Лучше это сделать по дороге.
Я подумала и согласилась с аргументами. Наскоро оделась, взяла необходимые вещи, прихватила деньги и спустилась вместе с моим поклонником к машине. Там Виталий Петрович загрузил сумку в багажник, я уселась на заднее сидение и, когда мы отъехали от двора, легла на кожаную обивку. В последний раз так ездила на машине в детстве, когда мы с родителями направлялись на юг, а я пыталась заснуть на тряском сидении Жигулей. Сейчас мне совсем не хотелось лежать в новенькой БМВ, но выхода не было. Вдруг бы меня заметили Хранители? Тогда пиши пропало - номер машины вот он, прямо перед глазами.
Я вкратце рассказала Виталию Петровичу о седьмом этаже, умолчав о том, что чувствовала к светловолосому подонку, когда принимала его за честного человека. Также сообщила, что нужно оружие.
- Только на хорошее оружие у меня нет денег, - закончила я свой рассказ. - Полагаю, что оно очень дорого стоит.
Виталий Петрович обернулся и посмотрел на меня, перестав следить за дорогой. Но я показала рукой вперед и он вернулся к своим обязанностям примерного водителя.
- Послушай, Анечка, - мужчина заговорил подозрительно вкрадчивым тоном, - я не понимаю, почему ты так упорно отказываешься от моих денег. Разве мы не в одной лодке? Я завишу от тебя и еще как! Почему не позволяешь мне заплатить тебе за все то хорошее, что я получил с твоей помощью?
- За неприятности, - буркнула я.
- За способности, - возразил Виталий Петрович.
- Еще скажи, что за мое общество!
- И за это тоже... я ведь получаю удовольствие от того, что я с тобой... Пожалуйста, позволь мне договорить.
- Говори, - милостливо разрешила я. Может быть когда мои мысли покроются толстенным налетом разочарований, а на лицо ляжет сеть морщин, тогда я стану тираном и самодуркой. Но сейчас вежливость и здравомыслие меня еще не покинули.
- Мы с тобой принадлежим к антиобщественной группе, - Виталий Петрович начал по новой. - Может быть не нарушаем уголовное законодательство, но, судя по высказываниям твоей Книги, законы нашего мира нарушаем и еще как! Мы - отступники, подпольщики, нелегальная организация!
Слова моего спутника звучали оригинально. Я внимательно прислушивалась.
- С кем нас можно сравнить... ну, допустим, с большевиками накануне революции! Анечка, неужели ты думаешь, что большевики отказывались брать деньги друг у друга? Наоборот. Они не придавали деньгам никакого значения, все средства работали на общее дело. Так и у нас есть общее дело. Ты вносишь в него посильный вклад и я тоже! Ты рискуешь своей жизнью, проходя этажи, а мне позволь хотя бы платить за то, чтобы риск стал меньше!
Меня еще никто не сравнивал с большевиком, поэтому я сдалась. Мое упрямство оказалось слабее изумления. Если Виталий Петрович так хочет платить, пусть платит. Но из чувства справедливости отдам ему все свои личные деньги. Общее - значит, общее.
- О, черт! - неожиданный возглас мужчины испугал меня. - А этому что еще надо?!
Машина замедлилась и начала сворачивать к обочине.
- Мент, - пояснил Виталий Петрович. - Остановил почему-то.
В моей голове сразу пронеслись худшие предположения. Нас выследили? Засада? Однако физиономия гаишника, показавшаяся в окне, развеяла мои тревоги.
На нас с Виталием Петровичем смотрело помятое лицо с толстыми щеками и красноватым носом. Маленькие глазки поблескивали из-под козырька. В них отражалось предвкушение.
- Права и техпаспорт, - сказал толстощекий. - Почему девушка лежит? Что с ней?
Я рискнула сесть, чтобы не привлекать излишнее внимание. Мы почти выехали из города. Рядом не было пешеходов, да и вообще ближайший дом, уродливая двенадцатиэтажка, располагался метрах в двухстах.
- Девушка отдыхает, - спокойно ответил Виталий Петрович. - Почему меня остановили?
Вопрос не понравился. Глазки злобно заблестели. О сколько раз я видела это выражение! Когда в метро или на улице без причины проверяют документы, стоит только попросить представиться и все: злоба гарантирована. Они не хотят представляться.
- Просто проверка, - глазки смотрели цепко из-под козырька. - Покажите аптечку. А девушка пусть покажет паспорт.
Виталий Петрович оглянулся и я прочла по его лицу: мент не имеет права требовать все это, но я не буду с ним спорить, сейчас не до того.
Я едва успела заметить, как крупная купюра перекочевала в лапы гаишника вместе с правами.
- Можете ехать, - тут же милостливо разрешил он, даже не взглянув на права. И, подумав, добавил по доброте душевной. - Счастливого пути!
Виталий Петрович воспользовался остановкой, чтобы сделать звонок.
- Алло, Игорь? Привет! Слушай, у меня есть к тебе дело. Нужна консультация. Нет, не по картинам. По оружию. Какому? Ну, допустим, холодному. По мечам. Да, по мечам. Мне нужен меч. Коллекционный, но функциональный. Да, полностью функциональный. Чтобы с ним хоть завтра в бой. Нет, не мне, а моему приятелю, серьезному человеку. А кто лучше разбирается? Стас? Это кто? Реконструктор? А кто такой реконструктор? А-а... Ну ладно. У него фирма или что? Автомастерская?! Ну-ну... Хорошо, спасибо. До встречи.
- Реконструктор - это специалист по старинному оружию, - пояснил мне Виталий Петрович, хотя я не спрашивала. - Практик. Даже какие-то турниры устраивает... хм.
Машина отъехала от обочины и плавно вошла в поток автомобилей. Я снова легла на сидение.
- Ничего, если мы к нему заскочим сейчас? - водитель явно пытался поймать мое лицо в зеркале заднего вида, но ему это не удавалось. - Просто думаю, зачем терять время? Тут недалеко.