Разлепляются черные резиновые губищи, с шумом и лязгом разевают пасти автоматические врата, зевают наружу невыспавшиеся проводницы, и в пять минут, пока всасываются в вагон пассажиры, я заскакиваю в один из тамбуров и в напряжении жду. Милиционеры говорят и смеются и курят и шутят мне в спину на милиционерские темы, но я даже не оборачиваюсь: я вижу их кожей. Пока у пассажиров передо мной проверяют билеты, поезд трогается, фууууф, мне повезло. Где же тебя разместить, устало говорит проводница, она все еще думает, что у меня где-то припрятан честный-официальный билет, но я даю двести рублей: посижу в свободном подсобном купе, где есть такое замечательное откидное сиденье возле столика. Я вытяну ноги и мне ничего больше не надо, а только немного побыть в кратком бессознательном обмороке, где нет мыслей, нет слов, нет сна, нет почти ни… тыдын-тыдын; тыдын-тыдын; тыдын-тыдын.
***
Прыг-скок из поезда в частника, прыг-скок из частника в пригородный автовокзал, прыг-скок с привокзального плаца в первый утренний междугородний автобус: мне теперь край – столица. Стартовать нужно оттуда, куда люди приезжают и откуда следуют во всех мыслимых направлениях. Я пущусь в бегство из распроклятого сердца моей милой уродины, славной земли, по которой смердящим дымом раскочегарилась во все стороны Матрица, залезла щупальцами во все уголки и города и щели и веси. В последний раз гляну на этот муравейник, прежде чем покинуть его на всегда всегдашнее, чтобы не видеть более этих нагромождений белокаменной жути. Какое счастье будет взлезть на поезд до Сочи, завалиться на верхнюю полку и спать долго-долго, до приезда, целые сутки!
ТЮ-ЛЮ-ЛЮ-ЛЮ… УВАЖАЕМЫЕ ПАССАЖИРЫ! В СВЯЗИ С ОПАСНОСТЬЮ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ УГРОЗЫ, ПРОСИМ ВАС СООБЩАТЬ О КАЖДОМ ОТДЕЛЬНОМ СЛУЧАЕ…
На путях залегли болотные глазастые змеи поездов дальнего следования, выметены перроны, а крытая вокзальная площадь кишит батарейками и ментами. Многие тысячи двуногих питательных элементов с сумками и тележками и рюкзаками снуют безостановочно с места на место, и останавливаются только затем, чтобы изучить расписание или взглянуть на большой и квадратный часовой циферблат или предъявить документы одному из доброй СОТНИ милиционеров, проверяющих граждан на площади.
…ИЛИ ПРИ ВЫЯВЛЕНИИ ПОДОЗРИТЕЛЬНЫХ ЛИЦ, ПРОСИМ ВАС НЕМЕДЛЕННО ПРОЙТИ К БЛИЖАЙШЕМУ…
Целые наряды курсантов ВВ дефилируют по перронам под водительством ответственных лиц, а еще двойки-тройки-пятерки синих поганцев при исполнении стоят едва не под каждым фонарным столбом и проверяют у прохожих красные гербастые книжечки под ненавязчивый жизнерадостный гундеж радиоматрицы.
…ПОМНИТЕ! ТОЛЬКО ВАША БДИТЕЛЬНОСТЬ ПОМОЖЕТ ИЗБЕЖАТЬ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ…
Только ваша бздительность, дорогие мои батарейки, поможет Матрице затянуть государственную удавку на шее общества. «Ваш звонок свяжет террористам руки», а «Участковый – от слова «участие», плавали, знаем. Система приучает людей, приручает стучать друг на друга, сообщать обо всех подозрительных, информировать о любом необычном, левиафанцы развивают в массах целенаправленную социальную фобию. Фээсбэрие, участковие, что же дальше – Министерство Любви?
ТЮ-ЛЮ-ЛЮ-ЛЮ… УВАЖАЕМЫЕ ПАССАЖИРЫ!
Подумать только, ведь никто даже не слушает эту автоматическую мымру, которая всего за пару минут уже восемь раз повторила грозное словосочетание ТЕРРОРИСТИЧЕСКАЯ УГРОЗА. Спящие пропускают эту муть мимо ушей, потому как не брали интервью у профессора Русалкиной в НИИ Психотехнологии, и не узнали о том, что все, что ни пропускает сознание, остается в памяти, застревает на уровне бессознательного и звенит тревожным колокольчиком, стоит лишь чуточку тронуть. НАСТУЧИ! – науськивает-насюсюкивает подсознание перепуганного гражданина, когда тот видит излишне заросшего бородой другого перепуганного гражданина: он террорист! СООБЩИ! – подталкивает бессознательный страх развязать язык в приватной беседе с участковым и накропать цидульку с перечислениями подозрений на ближайших соседей и родственников. БДИ! – внедряется внутренний голос Матрицы в десятки тысяч Гадких бабок, сидящих в засаде окошек над каждым подъездом. И тянутся руки к телефонным трубкам, и шепчут губы в динамик, сердечно поверяя гэбэ полезную информацию, и мнут потные ладошки листки из школьных тетрадей, прежде чем накатать анонимку на коллегу по учреждению.
Что, расслабились? Набрали воздуху в легкие, поверили на несколько лет в свободу слова, свободу личности, свободу выбора, свободу свободы? ХВАТИТ! Вам дали передохнуть и отдышаться от удушающей тяжести тоталитарной глыбы Совдепии, и отвалили ее с груди ненадолго лишь для того, чтобы сильней закрутить гайки теперь. Механизм отлажен, детали заменены, пора закрыть крышку, задраить все люки, завесить свинцовый занавес, вбить все гвозди по шляпку и закрутить гайки по новой! Стучите, сообщайте, информируйте, цинкуйте, ябедничайте, жалуйтесь, а главное, НЕ ПЕРЕСТАВАЙТЕ БОЯТЬСЯ! А если вдруг перестанете – ничего, завтра лейтенант гэбэ Иванов организует вам небольшой террористический актик. Чернобородый абрек заедет на грузовой газели, полной взрывчатки, в арку ближайшего многоквартирного дома, произведет подрыв здания и подохнет на следующий день от пули лейтенанта Иванова, который назавтра станет капитаном, а там и, глядишь, целым майором!