– Турки! Кофе остынет! – Турка Солнце сзывает нас на веранду. Турка Антиклар и Турка Упоротый отрываются от игры в шахматы, а я отвлекаюсь от своих записей.
Воздух на веранде пахнет горячим апельсиновым чаем. Посвистывают в траве цикады. Легкий бриз доносит от берега приглушенный накат морских волн.
– Что? Бытие уже описал? – со смехом спрашивает меня Турка Упоротый. Шутка недели у всех троих Турок, адресуемая каждому встречному, звучит нынче так: а что ты можешь рассказать нам про Бытие?
Догнав убежавшую от меня осень, я ухватил за ворот и цепко держу утраченное душевное спокойствие. Я снова почти стал человеком. Врата в Вечность, болтающиеся на сорванных петлях после того, как был с треском выбит дверной замок, мне предстоит поставить на место, приладить к косякам и подогнать наличники так, чтобы створки отворялись и затворялись по моей воле, а не от стихийных порывов огненного ветра, бушующего в Универсуме. Ошалевший от потока информации, непрестанно сваливающейся на меня откуда-то из, я не выпускаю блокнота из рук. Исписанные иероглифами идеи вырастают из Запредельного подобно каменным стелам, чье назначение ведомо одним древним. Любая идея оказывается канатом, который тянет за собой целую сеть пойманных мыслей, судорожно бьющихся в необходимости глотнуть воздуха букв и выплеснуться на бумагу. Попытки соорудить плотину критического анализа оказываются тщетными: ее то и дело напрочь сметает очередным потоком, наводняющим разум подобно стихийному катаклизму. Уход в мир идей периодически восстанавливает связь с макрокосмическим Я, и тогда я хватаю ноутбук и включаю верхний регистр, чтобы выделить шрифтом то, что приходит из информационного банка Вселенной и транслируется через мое человеческое сознание минуя рациональное осмысление.
Несколько дней я прихожу в себя после умопомрачительного бегства от Матрицы и готовлюсь к новому рывку: в горы. Туда, где в тишине и покое смогу окончательно справиться с открывшимися мне перспективами и ответить самому себе на главный насущный вопрос: как теперь БЫТЬ. Друзья горячо рекомендуют Команы, но я упрямо отстаиваю право за местонахождением искомой обители в районе Южного Приюта. Это название действует на меня успокаивающе, и я намеренно тяну время, дожидаясь ответа непосредственно от обстоятельств, способных поведать мне Промысел.
– До Коман легче добраться, – убеждает меня похожий на лесного разбойника молодой абхаз Турка Антиклар.
– Я тебе говорю, братан, в Команы лучше всего! – вторит ему Упоротый. – Монастырь маленький, зимой туда почти не ездят, никто тебя там не потревожит. Будешь спокойно сидеть, писать свою библию.
Турка Упоротый – недавний мой друг. Мы познакомились в мой позапрошлый приезд в Абхазию. Всеобщий любимец, неунывающий и несерьезный почти во всем, жизнелюбивый и жизнерадостный абхазский еврей, он перетягивает на себя внимание в любой компании своей веселостью и бесконечными прибаутками. Он, его жена и шурин по-семейному дразнят друг друга «турками», для разнообразия приклеивая к фамильному прозванию какой-нибудь более определенный и не очень обидный эпитет.
– Ты только на люди это не выноси! – просит меня Антиклар. – Это мы дома друг друга так называем, по-родственному.
Я заверяю Турку Антиклара в двух взаимоисключающих положениях. В том, что постараюсь смолчать, и в том что секреты хранить не умею. Упоротый счастливо скалится, румяня небритые щеки. Его генетически вытаращенные голубые глаза прожигают меня едкой смесью веселья, добродушия и обоснованных сомнений в моем трезвомыслии и душевном здоровье.
– Да ты просто жуткие вещи рассказываешь! – улыбаясь, говорит Упоротый. – Честно говоря, мне бы и знать не хотелось таких подробностей. Охота еще спокойно пожить, без волнений, а у тебя какие-то звездные войны происходят, послушаешь – жить не захочется. Что мне до твоего Бытия? У меня свое бытие: жена, дом, скоро дети появятся. На кой черт мне влезать в твою мистику? Мне знаешь как думается? Там, наверху, до нас вообще никому дела нет. По сравнению с масштабом Вселенной мы как пыль. Пламя горит, а мы как искры в нем вспыхиваем и затухаем. Может, все в целом и не лишено смысла, а по отдельности кто там нас замечать станет?