— Где, моя, гребанная, шоколадка, кусок ты метала, — пиная автомат, Пятый резко разбил стекло, теряя полный интерес к сладкому.
Двинувшись вперед, Пятый провел пальцем по длинному торту, пачкаясь в креме и довольно слизывая тот, снимая с щитка топор. Желания проливать крови не было, как и выхода. Дверь со стуком отворилась от напора, впуская мужчину в полукруглую комнату. Двенадцать человек резко повернулись, направляя пистолеты в сторону непрошенного гостя, чья дьявольски широкая улыбка пугала.
Хлопки, разрывающие пространство, звучали за каждым, унося вместе с собой его жизнь. Топор разрубал конечности, отбрасывая те к противоположной стене. Истошные крики эхом звучали в голове Пятого, разрубающего очередного мужчину в дорогущем костюме, отделяя голову от тела.
Нагнувшись над одним телом, Пятый безжалостно вонзил топор в грудную клетку, стараясь сломать кости. Кровь летела во все стороны, когда нога наступила на грудь. Внутренние органы превратились в кашу, когда Пятый с силой поднял и опустил ступню. Кровь окропила всю ногу, капли достали до лица.
Оставив в живых лишь директора, Пятый откинул голову назад, стоя посреди горы расчлененных трупов, держа в руке окровавленный топор.
— Поговорим как взрослые, довольно разумные люди.
— Что тебе нужно?
— Гарантия. Ты исчезнешь с глаз моих, дав Куратору полный кард бланш. Пусть стерва радуется власти до поры.
— Взаимен?
— Правильно, что не думаешь спорить, у меня нет настроения на светские беседы, где я бы отделял пальчики твоих рук, складывая в отдельный мешочек.
— Говори, о какой гарантии идет речь.
— Как только я вернусь, а я всегда возвращаюсь, ты не трогаешь Харгривзов. Хоть волосок упадет с моей семьи, — в глазах Пятого блеснул озорной огонек. Приблизив к себе топор, мужчина пробежался по нему взглядом, смотря, как кровь медленно стекает по рукам, пропитывая одежду насквозь.
Поднявшись, мужчина протянул дрожащую руку вперед, стараясь не смотреть на человека, перебившего весь совет.
— По рукам.
— Я знал, что мы договоримся. А теперь мы осторожно отрубим вашу голову, принеся его на блюдечке Куратору.
— Что? Но ты сказал…
С хлопком черный пакет ударил о деревянный стол, падая на бумаги Куратора. Сев на стул, Пятый закинул ногу на ногу, поправляя грязный манжет.
— Какая быстрая работа, Пятый, умеешь удивить женщину.
— Я свободен?
— Первый этаж, третья дверь слева. Заслужил, мелкий засранец.
Палата оказалась светлой и даже уютной. Девушка с трудом дышала, смотря в окно, теребя руками одеяло. Губы предательски дрожали, когда Пятый пыталась хоть что-то сказать, руки с трудом справлялись с созданием разлома на пальцах. Пересаженная кожа вызывала желание помыться. Тереть тело щеткой, пока чужая ткань не отпадет от собственной. Все казалось чужим.
— Паршиво выглядишь, Пять, — кивнув, Пятый перевела взгляд на мужчину, стараясь смотреть куда-то, только не в серые глаза. Заметив застывший взгляд на одежде, Пятый отмахнулся, удобно располагаясь на придвинутом стуле. — Говорить можешь или на свете есть высшие силы, отобравшие твой длинный язык?
— Могу.
— Всего-то? Не густо, Пятый, не густо.
— Тебя не было год, куда ты делся, мелкий предатель?
— М-да? — Прикрыв глаза, Пятый выдохнул. — Задание заняло больше времени, чем предполагалось. Ну, и? Как справляешься?
— Не твоими молитвами, уж точно. Что ты здесь забыл, Пятый?
— Попрощаться зашел, Куратор решила дать мне волю, наконец-то.
— Понятно, — кивнув, Пятый опустила голову, уже зная это, Куратор не постеснялась в первый же день явиться с милыми требованиями и нюансами. Все как никогда вовремя, да?
— Ну, я пошел. Не рад был сотрудничать, не попадайся на глаза, пристрелю и бровью не поведу.
Поймав руку мужчины, девушка крепко сжала ее.
— Даже попрощаться по-человечески не можешь, паршивец.
— Не вижу смысла в громких словах и пламенных речах. Спокойно разойдемся и покончим со всем этим.
Кивнув, Пятый потянула на себя мужчину, заставая того врасплох. Упав на больничную койку, Пятый навис над напарницей, сглатывая, ощущая холодный метал на своей шее.
— Ненавижу тебя, все эти десять лет моим заданием было прострелить твою голову и заставить мозги украсить кабинет Куратора.
— Как мило, — ухмыльнувшись, Пятый заглянул в чужие глаза, склоняясь ниже, заставляя Пятого лечь на постель.
— Думаешь не смогу?
— Мы — зависимые наркоманы, а наш наркотик — погоня друг за другом. Помру сейчас, пойдешь следом, помирая от скуки уже через месяц.
— Самонадеянно.
— Бойся любого шороха и скрипа, Пятый. Засыпая в мотелях помни, что я тот, кто сможет войти в твою комнату без стука, перерезая глотку этим, — достав бабочку Пятого, мужчина приставил к ее горлу нож, продолжая шептать на ухо. — Запомни эти слова, а когда будешь лежать в луже крови, хватаясь за крошечные шансы на спасение, — улыбнись, ведь твою жизнь заберет такой сукин сын, как я.
— Может, еще папочкой тебя назвать, Пятый?
Ухмыльнувшись, Пятый слегка отстранился, проводя лезвием по чужим губам. Вскинув бровь, Пятый смотря в глаза напарнику, впервые не понимая его действий.
— А теперь спи, крошка Пятый.
Ударив девушку по голове рукояткой, Пятый кинул на нее последний взгляд, слегка неуверенно касаясь губ и широко улыбаясь.
— Я даже буду скучать. Споки-ноки.
========== 3 Дня до Апокалипсиса или Соединение реальностей ==========
Здание Комиссии. Где-то в ее камерах.
Голова оказалась над водой прежде, чем в легких закончился воздух. Урывая горевшими легкими глоток кислорода, Пятый тяжело кашляла, стараясь вырваться из цепких оков, удерживающих ее на стуле. Темное помещение, начало раздражать спустя час погружений в воду, когда, возвращаясь из небольшого небытия, в ее глаза попадал свет.
Сетчатку прожигало, зрение подводило, мешая ориентироваться в пространстве и лишь чудо помогало справиться с началом этакого приобщения к стану Куратора. Благо Реджинальд не скупился на детское наказание.
К рукам и ногам присоединили провода, удерживая девушку над бадьей с водой, вынуждая касаться ее кончиками пальцев ноги. Электрический ток прошелся по всему телу, вырывая первый крик за несколько дней. Вязкая слюна в уголке губ скатывалась по подбородку, ловя маленькие искорки. Ток подали вновь внезапно.
Глаза широко распахнулись от неистовой боли, руки крепко сжали подлокотники, тело непроизвольно дергалось во все стороны, но ни одной просьбы не вырвалось.
— Достаточно, — скомандовав, Куратор подошла к девушке, хватая ее за волосы и, потянув назад, заставила взглянуть на себя через кровавую пелену. — Все еще сопротивляешься, детка? Напрасно, ты ведь понимаешь, что он просто воспользовался случаем и ушел. Оставил одну на произвол моих прихотей. Ну же, детка, не молчи, я так люблю слушать твой сорванный голосок.