Прошел Странник весь суд или страшные бесы опустили его в ад: неизвестно. Он бессмысленно странствовал в жизни земной и так же стал странствовать в жизни загробной. Ты можешь воспринимать это как реальность или выдумку, как быль или небылицу, как предание или легенду. Главное пойми суть: своими делами никогда не хвалятся, будь они добрые или злые. Злые умыслы старайся обходить, а о добрых не говорить ни языком, ни умом, ни сердцем. Храни в душе лишь добро, оказанное тебе. Важно только это!»
Эвелин закончила рассказ и посмотрела на Марка.
— Скорее притча, чем рассказ! — ответил тот. — Мне понравилось! В жизни, к сожалению, все наоборот. Люди умалчивают о плохих, но трезвонят о своих хороших поступках. Я сказал, что помог Джесс, но не горжусь этим.
— Все начинается с малого, Марк! Тебе ли не знать это!
— Да, наверное, вы правы!
Сейчас Марк только кивал головой, соглашаясь с Эвелин во всем. Его так и подмывало спросить что-нибудь про Апокрифос. Она была очевидцем, в то время как Габриэль просто поведал им историю «из уст в уста». Впервые в жизни Марка что-то так заинтересовало. История Апокрифос не была «страшилкой» для детей или какой-то легендой. Секта, члены которой скрываются в этих лесах, казалась таинственным исчадием глубокого ума людей. Еще одна «тайна» сидела прямо перед ним — Эвелин. Единственный свидетель тех лет, который видел закат дьявольского культа. Марку всегда было наплевать на подобные секты, но Апокрифос воспламенил интерес.
— Эвелин, — неуверенно начал Марк. — Расскажите мне про Апокрифос. Вы же знаете больше Габриэля, я прав?
— Что тут рассказывать? Все, что нужно вы узнали от Габриэля, — спокойно произнесла Эвелин и замолчала.
— Вы жили в то время и можете рассказать, как очевидец тех событий. Мне было бы интересно послушать.
— Как-нибудь в другой раз, Марк, — спокойно сказала Эвелин, — принеси мне, пожалуйста, воды.
Марк не расстроился, услышав отказ. Он полагал, что Эвелин во времена Маргарет пережила страшные годы в ордене и не хотела говорить об этом. Если полчаса назад, он злился на неё, то теперь от его злобы не осталось и следа. Невольно он понял, что испытывает к Эвелин симпатию. Она была не «безумная, но умная», как выразилась Джесс. Она была мудрой!
Марк направился в сторону дома, чтобы принести Эвелин воды. Подходя к двери, он заметил движение в кустах. Правый кулак непроизвольно сжался, предчувствуя опасность. Кто-то очень большой направлялся к лесничему дому напролом через кусты. Спустя десять секунд из кустов вышел Габриэль.
Напряжение мигом пропало, когда Марк увидел его. «Ну, я и кретин!» — подумал Марк.
— Быстро ты вернулся, — крикнул он Габриэлю.
— Да! Так получилось, — Габриэль прошагал до крыльца и остановился, — в западной части леса делать нечего. Аплосы стали слишком активными, и мне это не нравится! Сегодня пробежался по лесу и не нашел ни одного капкана. Представляешь, Марк?! Ни одного! Раньше бывало, разряжал штук по десять за день.
— А что изменилось? — спросил Марк. — Кто здесь вообще ставит медвежьи капканы?
— Не обязательно медвежьи. Тут стоят и большие и маленькие! В некоторых местах можно найти и силки на куропаток, — Габриэль стал стаскивать с себя сапоги. — Мне вообще-то плевать на животных, но здесь иногда ошиваются люди, которые могут попасть в эти капканы, хотя, — он сделал кислое лицо. — Когда тут появились чертовы сектанты, адекватные люди перестали бродить по лесу.
— Забыл спросить тебя одну вещь, — Марка осенила мысль. — Когда мы с Джесс убегали, в лесу была полнейшая тишина. В смысле не пела ни одна птичка, не пробегали зверьки — вообще никого. Такая аномальная тишина даже как-то угнетает.
— Эвелин, пойдем в дом, похоже, сейчас начнется дождь, — крикнул Габриэль своей хранительнице очага. — Марк, давай в дом, — Габриэль кивнул на дверь. — Говоришь птичек нет? — он усмехнулся! Черт знает, где они!
— В смысле? — Марк открыл дверь, и первый вошел в гостиную, — убили всех или как?
Габриэль засмеялся.
— Я же сказал, не знаю! Джеймс, наверное, нахимичил что-нибудь или наколдовал. В любом случае мне плевать на птичек, на Джеймса и его команду. Где Джесс?
— Спать ушла, — спокойно ответил Марк. — Я немного ей насолил, она надулась и ушла в постель.