Снова наступила тишина, я повернулась к Айдену.
— Мы должны забрать ее отсюда.
Боль мелькнула в этих глубоких серых глазах. Он отошел, протянув руку, и я пошла за ним, прижимаясь к его боку. Мои пальцы вцепились в его прожженную рубашку, ища маленькие выжженные дырочки в материи.
— Мы не можем, — прошептала я.
Он обнял меня.
— Я знаю.
— Мы не... можем взять ее с собой, — сказал Солос.
— Мы не знаем, с чем столкнемся.
Оливия пошла как ядерная бомба, держа нож так, как будто выбирая место, куда его всадить между глаз Солоса.
— Мы не можем вот так оставить ее. Это так неправильно, что это даже не нужно объяснять.
Сочувствие возникло на лице Солоса.
— Я знаю, но мы -
— Мы хороним наших мертвых — наших воинов.
Нижняя губа Оливии дрожала.
— Мы не можем просто оставить их здесь гнить.
Лаадан положила бледную руку на плечо Оливии, но она не нуждалась в утешении.
— Мне плевать, с чем мы столкнемся или что нас ожидает! Мы просто не можем оставить ее тут.
Она посмотрела на меня.
— Мы должны похоронить ее.
— Как? — мягко спросил Солос.
— У нас нет даже лопат, а эта земля — камни.
Оливия задохнулась, резко вздохнув и отвернулась. Её тонкие плечи задрожали, Люк ласково обнял ее.
— Айден, мы должны, что-нибудь сделать, взмолился Дикон.
— Я не знаю, что, но что-нибудь.
Отойдя от Айдена, я посмотрела на свои руки. Я не была уверена, сколько сил во мне осталось, или смогу ли я задействовать элемент земли, чтобы сделать... сделать могилу, но я должна была попытаться. Другого способа убрать Леа отсюда не было.
— Я не знаю, сработает ли это.
Я заправила волосы назад, не представляя, что случилось с моим хвостиком.
Брови Айдена поднялись, как озабоченные факелы.
— Ты уверена, что сможешь?
Я кивнула.
— Как ты думаешь, Оливия, где лучше это сделать?
Ей потребовалось несколько секунд, отойти от Люка и заняться тем, о чем я попросила. Она осмотрелась вокруг и, казалось, поняла, что здесь не было подходящего места. Она направилась прочь, я последовала за ней. Мы остановились рядом с двумя можжевеловыми деревьями, избежавшими огня и битвы, их сладкий запах так отличался от застарелого кислого и металлического запахов.
“— Это должно сработать”, — сказала она, прочищая горло.
— Это не так много, просто деревья... ей бы понравились деревья.
Я посмотрела на нее.
Оливия медленно повернулась ко мне, и она сдавленно и хрипло засмеялась.
— Ну, хорошо. Леа не была большой поклонницей природы или деревьев.
— Нет.
Я улыбнулась, и это было больно.
— Она, возможно, думает, какого черта, прямо сейчас.
Она моргнула.
— Ты думаешь?
— Да, я имею в виду, что, когда я была, там ожидая, я не могла сказать, что происходило здесь, но возможно, для нее все по-другому.
Я подумала об оракуле, с которым встречалась, потом о старухе.
— Мне кажется для каждого все по-разному, но я знаю, ей не больно.
Оливия медленно кивнула.
— Это о смерти, я поняла. После смерти есть жизнь, просто другая жизнь.
Возникла пауза.
— Я хотела, чтобы мы стали друзьями с ней еще до всего этого дерьма. Леа... она была очень крутой, если не считать стервозности.
Я потерла виски, в груди была пустота.
— Мне бы хотелось, чтобы я не была такой сукой по отношению к ней.
— Что?
Покачав головой, я опустила глаза.
— Это долгая история.
Оливия, казалось, хотела попросить рассказать, но не сделала этого.
— Она снова увидит свою семью.
— Да, она хотела этого.
Мои глаза снова жгли слезы, и я знала, если позволю им политься, они не остановятся, и я стану бесполезной.
— Хорошо. Я должна сделать это.
Сделав глубокий вздох, я опустилась на колени и прикоснулась руками к земле. Я закрыла глаза, пальцами расчистила землю от опавшей листвы. Я уже заставляла землю двигаться, когда сражалась с Айденом, поэтому я предполагала, что могу это сделать.
Я представила, как почва раздвигается и следует за моими пальцами. Земля дрожала, и моя уверенность усилилась. Я создала образ земли открывающейся, глубоко — достаточно глубоко для могилы. В моем воображении земля была темнее — богата коричневым — чем глубже я заходила. Вдохнув, я уловила сырой запах разрушенной земли.
Когда я открыла глаза, земля, действительно, была разрыта. Кучи свежей земли были по обеим сторонам от шестифутового отверстия. Увидев, что оно достаточно глубокое, я села и вытерла трясущиеся руки о бедра. Я чувствовала внутри сухость и дрожь. И я, определенно, не была в состоянии стоять некоторое время.
Все занялись своими обязанностями. Кто-то нашел одеяло в багаже и обернул Леа в него. Когда тело было опущено в могилу, Маркус помог мне подняться. Он протянул мне бутылку с водой и кинжалы, которые я обронила.
— Спасибо, — пробормотала я, глотая воду, прежде чем поместить кинжалы в ножны. Вдруг меня осенило.
— У кого-нибудь есть монеты?
Айден проверил карманы, как и все остальные. Карманы оказались пустыми и мой желудок заныл.
— Для похорон это не имеет значения, — сказала я.
— Для нас. Но для нее это важно, ей будут нужны монеты для Харона, чтобы пройти, или она застрянет там.
— Мы можем принести монеты позже, — предложил Солос.
— Нет.
Паника росла.
— У нас должно быть что-то. Поверьте мне, ей нужны монеты сейчас.
Лаадан сделала шаг вперед, касаясь своей шеи.
— У меня есть это, — сказала она, она расстегнула и сняла ожерелье, вытаскивая его из-под рубашки.
— Украшение — это золотые монеты, древние. Этого будет больше, чем достаточно.
Мои мускулы расслабились.
— Спасибо.
Она улыбнулась, передала ожерелье Маркусу, он оторвал две золотые монеты. Откинул одеяло и положил монеты в руки Леа.
Я сделала вдох, пытаясь прогнать обжигающий ком, образовавшийся в горле. Айден подошел ко мне и обнял меня за плечи. Я повернулась к нему и прижалась щекой к его груди. Его размеренное дыхание успокаивало мои растревоженные чувства.
Солос нашел две толстые ветки и воткнул их в рыхлую землю после то, как Лаадан и Маркус использовали элемент воздуха, чтобы завалить могилу землей. Дикон и Люк собрали несколько камней и поместили их вокруг веток. Этого было недостаточно для надгробия, но это было все, что мы могли сделать сейчас.
Мы стояли вокруг импровизированной могилы Леа, Лаадан бормотала молитву на древнем языке. Я не осознавала, что я плакала, пока я не почувствовала, что Айден пальцем вытирает мои слезы. Я ничего не могла сделать, но я хотела знать, сколько раз мы будем так делать прежде, чем все закончится — и кто будет вытирать слезы Айдену, если это будет моя могила, перед которой они будут стоять, в конце концов.
Солнце уже вставало, когда мы достигли наружной стены Университетского городка, отбросив серебро оранжевого света через горный луг. Мы прошли последнюю милю в полной тишине. Не было разговоров, шуток или смеха. Разговоры казались неуместными, мы все страдали от потери. Я знала, что я была не одна, кто убеждал себя, что Леа была, или будет в лучшем месте — месте, где сражения больше не достанут ее, где будущее не будет больше сомнительным, и где она вернется к своим любимым.
Это немного помогло.
Но когда в поле зрения появилась каменная стена, мы уже знали, что все было отстойно, как задница демона.
Целые секции мраморной отделки стены были полностью разрушены или были в процессе разрушения. Это выглядело, как будто кто-то принес разрушительный мяч и поиграл им в йо-йо.
— Боги, — пробормотал Маркус.
— Это может быть проблемой.
Я подняла брови, глядя на дядю.
— Правда?
Жуткой частью всего этого были сотни деревьев прямо внутри наружной стены. Они были опрокинуты на стволы, ветки лежали на земле, корни были обнажены и пепельно-белые, будто их повалили ураган.