— А теперь давайте ближе к делу, — я нахмурилась. Я устала от словесного поноса Грегори. Его восхваление мертвой Алечки меня злило. История суккубы могла быть куда интереснее и без принудительной смерти. — Что там с деньгами?
Грегори с одобрительной улыбкой погрозил мне пальцем:
— Не зря вы дочь Демона Жадности.
— Я дочь автомеханика, — я, не мигая, уставилась на Грегори.
Мужчина печально вздохнул и раскрыл папку с бумагами и завалил меня расчетами. Часть моего оклада ушла на содержание капсулы, другая — на ежедневный медицинский осмотр, третья на питательные смеси, которые стоят как мешок каши из золота. Четвертая — на медицинскую страховку, что, к моей великой радости, будет действовать еще целый год, несмотря на разрыв контракта. Вы же помните, что Корпорация заботится о сотрудниках, да? У меня теперь даже есть возможность обратиться к психотерапевту, если возникнет такая необходимость. Это здорово, потому что мозгоправ точно не помешает аниматорам, которые безвылазно сидели в игре. Пятая — на внушительный взнос на пенсионный вклад.
— И к оплате вам причитается…
За неделю и пару дней я заработала не так уж и мало. Двухмесячная зарплата филолога в каком-нибудь не самом плохом университете и плюс 1251 бакса, которые конвертировались из заработанного в борделе золота. Во мне взыграла жадность. Я начала подсчитывать в уме, сколько бы я могла получить, просиди я в Апории год, и меня затрясло от злости — моя смерть все испоганила.
— Поставьте подпись, Сафи, — Грегори протянул бумаги и ручку.
Я внимательно прочитала каждую строчку в соглашении о расторжении контракта. Меня немного напряг пункт о неразглашении конфиденциальной информации посторонним людям, неработающим в Корпорации, сроком на два года, но я и так не собиралась рассказывать, что работала в игре проституткой. Это не совсем то, чем можно похвастаться перед родственниками и друзьями. А в остальном я больше ничем не обязана Корпорации. Даже немного грустно, что моя карьера закончилась так быстро и ярко. Покойся с миром, Альмандина.
— Сафи, если у вас возникнут какие-то сложности, — Грегори вытащил из нагрудного кармана пиджака визитку и протянул мне, — звоните. Я постараюсь помочь, даже если вас похитят рептилоиды.
— А вы, — я аккуратно взяла картонку из пальцев мужчины и внимательно заглянула в его глаза, — играете?
— Увы, — Грегори покачал головой. — Мне запрещено. Таковы условия контракта, но я слежу, как и остальные сотрудники, за игрой других. Это тоже увлекательно, будто смотришь любимый сериал.
— Или порно, да? — хмыкнула я.
Мужчина кашлянул, и его щеки стали пунцовыми, как наливное яблочко. Вот же подлец! Но я не могла его осуждать. Будь у меня возможность, я бы тоже подсматривала за забавами игроков.
— Идите, Сафи, вас ждет машина.
Желание засудить корпорацию и устроить скандал так во мне и не проснулись. Я либо уставшая, либо простила все грешки за хорошую семейную страховку, которая покроет все возможные и невозможные проблемы со здоровьем. На моей памяти ни одна компания не предлагала мне подобного. Впервые я почувствовала, что меня оценили как хорошего и полезного сотрудника, жаль, что только на короткий срок.
Глава 37. Гость
Мама ворковала, подливая в чашку кофе и подкладывая в блюдечко новый кусочек тортика. Она поделилась всеми сплетнями, подробностями из жизни соседок, подружек и родственников. И замолчала. Я неловко отхлебнула кофе, не зная, что ответить на новость, что троюродная тетка развелась с мужем после двадцати лет брака.
— Нового найдет, — я отправила в рот кусок бисквита.
— Ох, если бы! — мама округлила глаза. — Она купила какую-то игровую капсулу и теперь днями и ночами пропадает в игре! А ведь нормальная женщина была! Приличная! А теперь, теперь! — мамуля задохнулась от возмущений. — Шашни виртуальные крутит! В долги влезла!
Я поперхнулась и схватила салфетку. Прикрыв рот, я вылупилась на мать, которая возмущенно сказала:
— Вот! И я о том же! Куда мир катиться? Заведи ты себе настоящего живого человека! Зачем тебе этот орк?! Это же обман, а вдруг по другую сторону скрывается подросток?! А? А если и того хуже, женщина?
— Сексуальные связи до восемнадцати лет в игре запрещены, — просипела я.
Мама подозрительно взглянула на меня и поинтересовалась: