Больше всего семью Павла раздражало то, что он посвятил себя обращению язычников: ведь он покинул их духовный круг для того, чтобы подражать "неверным"!
В молодости ум Павла был закрыт для языческих влияний — предубеждения фарисея охраняли его. Теперь у него был более удовлетворительный ответ на загадку дел и судеб человеческих. Лучшие усилия языческой философии были тусклой свечой для человека, исповедующего Свет Мира; чаще всего язычество было просто идолопоклонством, смешанным с распущенностью — особенно в Тарсе, где гомосексуализм, процветавший среди греков, был тесно связан с местными религиозными традициями. Некоторые исследователи XX века считают, что Павел подвергся сильному влиянию языческих идей, особенно в том, что касается "мистерий", пришедших с Востока, и культа плодородия, подразумевающего, что некий "бог" "умирает" к зиме и "возрождается" весной. Но доказывают эти "заимствования", ссылаясь на свидетельства более позднего времени, когда, в действительности, язычники пародировали обряды "возрождения", переняв их у христиан.
Всегда и везде Павел повторял новообращенным один и тот же совет: "Избегайте идолопоклонства!" Отвращение к идолам, однако, заставляло Павла еще больше любить несчастных, поклоняющихся им — человек, который всегда всячески сторонился соседей-язычников, теперь внимательно выслушивал их рассказы о своих проблемах, опасениях и желаниях. Он с удовольствием наблюдал за их играми. Для занятий атлетикой Павел, пожалуй, был уже староват, но гимнастика и кулачный бой привлекали его — это укрепляло тело, приготавливая Павла к предстоящим испытаниям. На гимнастическом поле возле реки он завел первые дружеские связи среди язычников. Кроме того, он изучал греческую литературу, которую в суровом фарисейском кругу презирали и ненавидели. Хотя прямых ссылок на греческих авторов в посланиях Павла очень мало, он цитирует, однако, Менандра, Арата и критского поэта Эпименида. Обращаясь к интеллектуальной аудитории в Афинах, Павел использовал некоторые выдержки из "Эвменида" Эсхила и тактично намекнул на несколько мест из Платона, в частности, из "Республики". Если бы у нас было больше примеров устной проповеди Павла, мы могли бы привести гораздо больше ссылок на греческих авторов: он прекрасно знал литературу.
Интерес к язычникам вызвал конфликт между Павлом и старейшинами местной синагоги. Нам неизвестны в точности их претензии к Павлу, но он мог быть наказан за посещение домов "неверных". Его могли обвинить в том, что он ест запрещеннную для иудеев пищу, обедая со своими новыми друзьями. Неподчинение прямому приказу религиозных властей строго каралось у фарисеев — Иоанн и Петр за это были изгнаны из Иерусалима. В своем послании, написанном в 56 г. по Р.Х. Павел упоминает, что не менее пяти раз был наказан "сорока ударами без одного", по иудейскому закону, хотя в Деяниях это не отражено.
Так что вполне возможно, что в эти скрытые от нас годы, проведенные в Тарсе, Павел не раз подвергался избиению плетьми. Наказание это, в глазах иудеев, было "исправлением ближнего", призванным "очистить" его, возместить обиду, нанесенную общине, чтобы наказанный снова мог занять свое место в синагоге. Если обвиняемый отказывался принять наказание, его могли "отлучить от народа Израильского", то есть прекратить с ним всякое общение и полностью изгнать из своего круга. Павел, считавший, что синагоги станут оружием в битве за Христа, конечно, подчинялся наказанию, не теряя надежды обратить иудеев.
Представ перед судом старейшин, Павел, наверное, вспомнил обещание Христа, над которым насмеялся, когда преследовал Его: "Не заботьтесь наперед, что вам говорить… ибо не вы будете говорить, но Дух Святый". Он пользовался случаем провозгласить свое исповедание веры и спокойно ожидал приговора, помня, что Христос через Ананию предостерег его о предстоящих испытаниях.
Судьи должны были решить, сколько из положенных тридцати девяти ударов может выдержать обвиняемый. Павел — здоровый, выносливый — скорее всего, не вызывал жалости, и телесные наказания применялись к нему по всей строгости закона.