Но, — я едва дышал от волнения, — что, если материал на пленке увеличить до такой степени, чтобы разобрать невооруженным глазом? А затем сфотографировать этот увеличенный текст! Тогда мы сможем носить фотографии с собой, поглядывая на них в удобное для нас время. Понимаешь, Майк, если ты, например, рассматриваешь какую-нибудь из фотографий, а мимо проплывает интересный объект, то все, что от тебя требуется, это поднять на него глаза. Фотография не лишит тебя поля обзора в такой степени, как щиток проектора.
— Хммм, — задумчиво протянул Майк. Я почти видел, как его блестящий ум вникает в каждую грань проблемы. — Должен признать, подобный вариант действительно не создаст интерференции процессу изучения проплывающих объектов. К тому же, хоть данный аспект и менее важен, он поможет предотвратить случаи кровоизлияния в глазную склеру. Но подожди, все, что ты получишь в данном варианте, это пять-шесть сотен слов, которые ты прочтешь за один день. И что потом?
Следить за его безошибочным проникновением в самую суть вопроса было весьма поучительно. На минуту я растерялся. С этой точки зрения я не обдумывал предмет. Но обдумав, предложил:
— Может быть, придется изготовить целые серии мелких фотографий и затем склеить их в определенном порядке. Правда, в таком случае возникает проблема транспортировки.
— Ну-ка, ну-ка, посмотрим.
Ум Майка лихорадочно заработал.
Он откинулся на спинку стула, сомкнул веки, тут же внезапно выпрямился, открыл глаза и пронизывающим взором окинул оба конца коридора, желая убедиться, что ни одного интересного объекта в пределах видимости не имеется, и снова закрыл их.
— Нет сомнений, что вопрос увеличения размера страницы текста, как и вопрос фотографирования его, не представляет трудностей. Если взять один типичный микрофильм, увеличить его и заснять на фотопленку, то получившаяся в результате данного процесса серия фотографий покроет собой зону площадью...
При этих словах он достал логарифмическую линейку, визирная линия которой делила точно пополам изображение аппетитных округлостей женского силуэта (думаю, нет нужды говорить, что дизайн был разработан Майком самостоятельно), со скрупулезной точностью произвел необходимые вычисления и закончил свою мысль:
— Покроет собой зону площадью в сто пятьдесят квадратных футов, по меньшей мере. Нам придется ползать по листу фотобумаги размером десять футов на пятнадцать.
— Тут нет ничего невозможного, — промямлил я.
— Но недостойно крупного ученого. Разумеется, если он не намерен показать кое-какой фрагмент микрофильма студентке. Но даже в последнем случае, если она увлечется чтением данного фрагмента, такой подход все погубит.
Мы глубоко погрузились в решение проблемы. Разумеется, было ясно, что ее масштаб вполне адекватен Нобелевской премии. Микрофильмы действительно невелики, но таково их единственное достоинство. Эх, если б было возможно держать в руках сложенным лист фотобумаги размером десять на пятнадцать футов. Тогда вам не потребуется ни электронное, ни фотооборудование. Каждый из его фрагментов вы сможете изучать в любой, отдельно взятый момент времени, ходить с ним куда угодно, не будучи привязанным ни к какой аппаратуре. Все, что от вас требуется, — смотреть на лист.
Мысль оказалась очень волнующей. Технологический прорыв, обеспечивающий использование глазных мускулов вместо дорогого оборудования, представлялся огромным. Майк сразу указал, что, бегая глазами из одного конца листа в другой, мы сможем развить эти мускулы. Отныне при встречах с особами прекрасного пола он не пропустит ни малейшей детали. Оставалось только выяснить, при каких условиях лист фотобумаги может стать транспортабельным и удобным в обращении.
Я записался на курс топологии, чтоб ознакомиться с техникой складывания предметов, и не раз вечер сменялся утром, заставая меня с подружкой за процессом складывания. Начав с противоположных концов листа бумаги, мы сходились все ближе и ближе, складывая его в соответствии с какой-либо чрезвычайно изощренной формулой, и оказывались лицом к лицу, раскрасневшись от умственного и физического возбуждения. Процесс складывания оказывался чрезвычайно волнующим, но назвать его результаты удовлетворительными было нельзя.
Как я и намеревался, пришлось плотнее заняться математикой. Я даже подкатился к Прунелле Плаг, нашей скандальной заведующей прачечной, которая умела складывать простыни с апломбом и достоинством. Увы, безуспешно, свой секрет она мне не выдала.