Когда Генриху было 12 лет, архиепископ Анно Кельнский совершил государственный переворот. Во время пребывания короля в Кайзер-сверте Анно предложил ему осмотреть красивый корабль; едва мальчик поднялся на палубу, архиепископ велел ставить паруса. Вместе с королем были похищены знаки его власти: хранившиеся в часовне крест и священное копье. Агнесса вынуждена была удалиться в Рим, где и осталась, занимаясь умерщвлением плоти, замаливанием грехов и шитьем платья для бедных. Приняв титулы консулов, Анно и Адальберт, архиепископ Бременский, несколько лет вершили власть от имени малолетнего короля. Державный отрок уже в то время не выносил ни малейших противоречий; безалаберное воспитание сделало его раздражительным и упрямым, а всеобщее заискивание приучило с презрением глядеть на род людской, над которым столь высоко вознесла его судьба.
В годы отрочества большое влияние оказало на него общение с архиепископом Адальбертом. Дворянин по происхождению, архиепископ был красив, неотразимо любезен, любил роскошь и светские удовольствия; он щедро делился с Генрихом своим неистребимым жизнелюбием; от него же Генрих унаследовал хороший вкус и склонность к земным радостям. Архиепископ Анно был натурой противоположной: аскет и властолюбец, пробившийся к вершинам власти из низов, он сочетал в себе деятельный дух, изворотливый ум, энергию и раздражительный темперамент. Сам того не ведая, Генрих многое получил и от этого своего наставника.
В пятнадцать лет в Вормсе Генрих был опоясан мечом в знак начала самостоятельного управления государством. Через год недовольная знать совершила новый переворот: Анно и Адальберта удалили от дво-
73ра, король был подчинен собранию князей и советам епископов. Вынужденную разлуку с Адальбертом, любимым наставником, заменившим ему отца, впечатлительный юноша не смог забыть никогда. Тогда же Генриха насильно женили на Берте, наследнице Савойи и Турина, дочери графа Сузского, обрученной с ним во младенчестве еще отцом. Тотчас после венчания Генрих уехал от жены, не желая ее видеть. Независимый характер юноши приобретал постепенно черты строптивости, вспыльчивости и деспотизма. Адальберт и Анно внушили ему мысль, что полученная королем от Бога власть никем не должна ограничиваться. Постепенно в королевской голове сложилось убеждение, что Саксония и Тюрингия, Швабия и Бавария, другие герцогства и графства — суть не самостоятельные области, но части Немецкой земли, Германии, а он — сюзерен и верховный владыка ее. Мысль эта была совершенно необычна для того времени, и на всю жизнь целиком завладела королем, подчинив себе всю его деятельность.
Другой его неотвязной мыслью было стремление короноваться императором Священной Римской империи. Борьбе с мятежными вассалами Генрих посвятил всю свою бурную энергию, на достижение императорской короны направил свою железную волю. Его жизнь до краев была полна страстями и поступками, которых' вполне бы хватило на десяток других. Нынче что-то дало трещину в этой душе, полной противоречий и страстей.
— Я больше не хочу сбивать масло, — сказал он немногим приспешникам, оставшимся у него, в ответ на упреки в бездействии.
Европу охватило безумие: тысячи бедняков во Франции, Германии, Италии и других странах продавали за полцены свой жалкий скарб, рисовали крест на одежде, а то и выжигали или накалывали его прямо на теле, и вместе с женами и детьми отправлялись в неизвестность — отвоевывать гроб Господень. Произнесенные в Клермонте слова папы «Кто здесь горестен и беден, там будет радостен и богат», повторялись от моря до моря, будоража людское воображение. Как недоставало радости и богатства этим людям! Пребывая в невежестве и скотском состоянии, голодая, подвергаясь бесчисленным грабежам — законным в виде налогов и беззаконным со стороны любого вооруженного человека; подыхая от чумы, оспы и других поветрий, трудясь не разгибая спины, старясь до времени, о, как жаждали они счастья, хлеба, иной жизни, рая на земле. Рай был обещан им в Иерусалиме, и вот, погрузив на телеги жен и детей, весной 1096 года, не дожидаясь рыцарского ополчения, беднота устремилась на Восток. Вдоль Рейна и Дуная, по венгерским и славянским дорогам, потянулись длинные обозы, набитые отчаянием и надеждой. Уже на полпути, в Угорской земле, съели весь хлеб и животных. Местное население вынуждено было взяться за оружие, чтобы защитить свое имущество: кровопролитие началось еще в Европе. Рыцарство поднялось, когда поредевшее крестьянское ополчение уже переправилось на азиатский берег. Первыми собрались немцы во главе с Готфридом Бульонским — герцогом Нижней Лотарингии, вассалом Генриха ГУ, освобожденным папою от клятвы верности своему сюзерену. Вместе с войском держал путь и сбежавший от Генриха славный рыцарь Удальрих Эйхштедт. Граф Боэмунд тоже собрался в поход. Гроб Господень был ему вовсе не нужен. Зато не давали покоя мысли о королевстве, которое он обоснует на изобильном Востоке. Во время последнего свидания он предложил возлюбленной Адель-гейде отправиться с ним за море. Она колебалась: ее жизнь не раз круто изменяла свое течение, но уехать совсем из Европы было не под силу. Боэмунду она не очень доверяла и одновременно побаивалась. Наконец, указав на свое положение неразведенной жены и напомнив о существовании супруги Боэмунда, она отказалась.