Отступить назад и попробовать уговорить себя спуститься по лестнице. Это долго, но это всё, что я могу. И это бессмысленно. Когда Огонь вырвется наружу, я не спасусь, как было задумано, потому что воздух не удержит меня. Здесь он пахнет безумием. Его струи не чувствуют моих прикосновений, они до конца заполнены хаосом огня.
Свечение в Колодце становилось ярче. Я невольно сделал шаг назад. И ещё один. Огонь поднимался. Сейчас я видел его сквозь камень — он был похож на расправляющего щупальца колоссального спрута. Одно из щупалец, раскалённое, жидкое и трепещущее от еле сдерживаемой страсти, тянулось ко мне.
Всё? Поздно? Кончено? Бежать? Или ждать, пока треснет скала, и пытаться лететь? Или пробовать "уходить в кристалл"?
Я закрыл глаза и прислонился к скале. Она была холодной и трещала, как будто два гиганта сжимали друг другу рёбра, пытаясь победить в борьбе.
— Алвэ?!*(обращение к магам Воздуха, также, как Эдэли — общее имя Огненных, Адэви — Водных)
Я увидел Золотого, стоявшего в шаге передо мной. На руках он держал ребёнка. Тэриол с Илле?! Они вырвались!.. Огонь вынес их...
— Бери его и беги! — прошептал Тэриол. — Я не могу...
Он светился. Он был насквозь пропитан Огнём! Едва Илле упал мне на руки, Тэриол отступил, переливаясь текучим, раскалённым золотом и опал вниз.
Я не могу бежать! Этот Илле весил как статуя из свинца! Он становился то нестерпимо горячим, то холодел.
Скала пошатнулась! Кажется, я весь перекосился от ужаса и стоял, ничего не предпринимая. Илле упал рядом со мной. И вдруг — с новым, страшным ударом хлынул холодный, небесный свет...
Я видел глаза Игура, старейшины Водяных. Я видел глаза кракена, который выпустил остров из объятий и последним ударом расколол скалу. Глаза Седого были полны боли, когда он поднимал нас с Илле выше и выше, чтобы я мог взлететь — но я только присел на корточки, оцепеневший.
— Лети же! Лети...
Кракен мигнул. Глаза его раскрылись на миг широко-широко, потом слились в одно чёрное, бездонное отверстие. Я не мог оторваться от них... пока жгучая пощёчина не встряхнула...
— Я ухожу, — сказал Игур. — Там корабли. Их надо защитить.
И я стал падать.
Наверное, долго. Я ни о чём не думал, чувствуя, как ветер лижет мне щёки, как он скользит куда-то вверх, как будто я нёсся вниз между двумя шёлковыми полотнищами. Потом какая-то часть моего разума поняла, что скоро всё кончится. Ветер не узнаёт меня, не слышит, не чувствует. А руки стали болеть от напряжения. Потому что в ладонях я сжимал ладони Илле.
Дело не в том, что он был тяжёл. Он был пропитан Огнём, и Огонь тянул его вниз, стремясь воссоединиться.
Как долго тянулись секунды! Можно не бояться, я успею прожить тысячи жизней... или посмотреть в небо.
Честно говоря, я надеялся увидеть там кого-нибудь из своих. Спешащего на помощь. Или хотя бы облачко, чтобы зацепиться за него взглядом и тянуться, тянуться, тянуться вверх.
Небо было пронзительно пустым и бездонным. Оно звучало, как одна нота, бесконечная, первая нота, которую можно слушать вечно.
— Пусти! — сказал мальчик подо мной. — Отпусти! Я хочу туда!
Мне вдруг стало легче. Наверное, к Илле вернулось сознание, и он на несколько мгновений стал ребёнком из плоти. Жар разомкнулся. Я увидел, что стою на воде. Илле теперь не тянул вниз, он тоже опирался на воду, переминаясь с ноги на ногу, словно перескакивая с волны на волну.
Я хотел посмотреть Илле в глаза, понять, что в них? Но Илле не поднимал взгляд. Проговорил:
— Идём со мной. Хочешь?
— Туда?! Вниз?
— Да. Ты не думай, там хорошо. Огонь тоже можешь летать. Мы когда-то летали... с драконами. Просто сейчас нет таких, кто может. Кто способен поднять Огонь в небо. Ты бы смог. Я это знаю, Нимо.
— Откуда? — Илле был лет на пять младше меня, по-настоящему — Золотые взрослели, как и обычные люди. Откуда Илле мог знать такое?!
— Огонь живой. Он чувствует и понимает. Он бы принял тебя, Нимо, как одного из нас. Нимо, ты... ты бы мог стать Наездником!
— Как это, Илле?
— Их нет сейчас. Но Огонь помнит, что они были... где-то и когда-то. Огонь и Воздух хотят быть вместе, только нет никого, кто бы их соединил. Это должен быть... дивное существо, способное принять бешеную силу Огня и слышать песни Воздуха... Нимо, идём!
Он наконец поднял глаза. И я обомлел. В них распахнулась такая бесконечная, пылающая тьма, что весь мир словно вывернулся наизнанку чёрной бабочкой; невыразимо страшно — и так заманчиво! — было соединиться с этой тьмой!