Рана на руке заживала медленно и неохотно, не как в прошлый раз, и Малфой каждый раз, когда Эйприл снимала повязку, внимательно присматривался, не проявляется ли Метка. Порой он малодушно думал: да хоть бы уже и проявилась, тогда бы он с чистой совестью выпил зелье и забыл о противной ноющей и тянущей боли, от которой не было спасения даже во сне!
Не тут-то было. Метка не появлялась. Лоскут кожи, срезанный опытной рукой спившегося хирурга, плавал себе в обычной стеклянной банке.
«А может, поэтому она и не проявляется? — спросил вдруг себя Люциус. — Никуда она не делась, вот, при мне, хоть на место ее, конечно, не приставить. Интересно, что будет, если Повелитель вызовет меня, а…»
Тут он представил взорвавшуюся банку и невольно улыбнулся.
— Папа, ты только ни за что не сердись на Эйприл, — строго сказал Драко, явно заметивший эту его улыбку. — Потому что она хотела, как лучше!
— Она всегда хочет, как лучше, — вздохнул Люциус и перевел взгляд на собаку. — Мистер Фенелли? Драко не безобразничал?
Дог задумчиво почесал за ухом задней лапой.
— Безобразничал, но в меру?
Пес зевнул во всю пасть.
— Да вы все сговорились против меня, что ли?! — не выдержал Малфой.
— Гав! — с удовольствием ответил мистер Фенелли.
— Косточки, — сказала Эйприл соблазнительным тоном. — Сахарные косточки. Свежее мясо…
Дог заколотил хвостом по земле, ухмыляясь по-своему, по-собачьи, и заглядывая в глаза девушке.
— Извини, милый, это на ферме, — произнесла она, — а тут тебе выдадут порцию диетической овсянки черт знает с чем… и все!
— У-у-у… — уныло произнес пес и прижал уши.
— Но ты всегда можешь сбегать к маме Саре. Тем более, Люси к тебе явно неравнодушна. Люси — это наша колли, — пояснила Эйприл.
— Идемте в дом, — сказал Люциус, немного помолчав.
Отчего-то он страшно уставал от таких дурацких разговоров, скорее всего, просто не понимал, как себя вести, от этого моментально заводился, а нервы у мужчин не железные!
— Ну вот, опять папа обиделся, — буркнул Драко, взялся за ошейник мистера Фенелли и пошел впереди, увязая в снегу.
— Обиделся?! — непередаваемым тоном произнес его отец.
— Да, — коротко ответила Эйприл и побежала следом за подопечным. — Лапы! Лапы надо вытереть, снега ж в дом натащите, мистер Фенелли! Драко, разувайся сам, ты уже большой…
— А то как же, — с достоинством ответил тот. — Я научился шнурки завязывать, Эйп, честно! Сам!
— А развязывать?
— Иногда не получается, — тяжело вздохнул мальчик и хитро посмотрел на нее из-под отросшей челки.
— И не мечтай, — отрезала Эйприл. — Сколько можно тебя одевать-раздевать? Небось на ферме не привередничал!
— Мне только разок-другой Джун помогла, — сознался Драко. — А потом я сам. Ну… тетя Сара иногда пуговицы пере… ну, когда я неправильно застегивал. А на конюшне я вообще не раздевался!
— Так… — Эйприл подбоченилась. — Я, кажется, запретила сажать тебя на Билли!
— А меня на него и не сажали, — возразил мальчик. — Я там просто спал. С Мэй. Ну, она сказку рассказывала, я и уснул. Чего ей, тащить меня в дом, что ли? Так и спали до утра.
— И сколько раз? — кротко спросила девушка.
— Ну… — Драко заюлил. — Ну… наверно, пять. Или семь. Я не считал, Эйп! И чего ты так Билли обижаешь, он же ужасно добрый!
— У него копыто больше твоей головы! — рявкнула Эйприл. — Наступит случайно — и всё!
— Билли никогда случайно не наступит, — с уверенностью сказал он. — И не ругайся, а то… — тут Драко понизил голос, — папа снова расстроится. Эйп?
— Да не буду, не буду я ругаться, — вздохнула она и погладила мальчика по голове. — И не переживай, с папой твоим все в порядке. Просто лечиться надо долго, это больно и… надоедает, в общем. А он нетерпеливый, ты весь в него! А теперь хватит болтать, давай-ка, руки мыть и за стол…
— После обеда зайдите, пожалуйста, ко мне, мисс, — сказал Люциус, подойдя сзади.
— Именно к вам? — отреагировала она.
— Нет, в малую гостиную, — мрачно ответил он. — У меня деловой разговор.
— Если вы намерены дать мне расчет, сэр, так можее сделать это прямо сейчас, — фыркнула Эйприл. — Но…
— Но вы сейчас умолкнете, отведете Драко умыться и переодеться, потому что от него разит конским навозом, а после обеда мы с вами побеседуем, — жестко сказал Люциус.