- Ничуть, он уже вызвал такси, мы попрощались. Сейчас принесу твои чемоданы, а ты чтоб была уже в ванной.
- Слушаюсь!
Кира встала под душ, голова гудела, тело было как будто чужим от переутомления, сказалась усталость от долгой дороги и разницы во времени. Хотелось постоять под горячими струями и упасть в мягкую постель, закутаться в одеяло и уснуть. Но, похоже, подобной возможности для нее не предусматривалось, через пару минут пришел Сева и присоединился к ее водным процедурам. Это вызвало в душе Киры некоторое раздражение, но что-то объяснять и рисковать устроить ссору ей не хотелось, да и сил особо на это не было, поэтому слегка лениво и безынициативно Кира пошла навстречу любовным играм своего эгоистичного бой-френда. Судя по детской обиде, зависшей где-то меж бровей Севы, он ожидал большей страсти от своей долгожданной невесты, поэтому Кира все-таки «внесла ясность»:
- Севка, я очень соскучилась, но я устала от дороги. Мне бы сейчас перекусить, да поспать. Если честно, у меня и сил ехать куда-нибудь уже нет, последние потратила на тебя любимого, - попыталась пошутить Кира и поспешно добавила, - о чем ничуть не жалею.
Севино самолюбие было поглажено по больному месту, и он милостиво заказал еду по телефону на дом. Кира буквально заглотила эту еду и после забралась под одеяло, практически сразу уснув в тот момент, как голова коснулась подушки.
Сева постоял над Кирой пару минут, подумал, чем же ему заняться. У него была куча планов, но, он вынужден был признаться себе, что погорячился и не учел того, что Кира может просто устать от дороги. Он давно уже перестроился на местное время и забыл, каково ему было самому первые дни после перелета. Обозвав себя бездушным идиотом, Сева лег поверх одеяла рядом с Кирой и уставился в потолок, переваривая свою моральную неудовлетворенность и прислушиваясь к своей неудовлетворенности физической.
Кира спала, ее тело отдыхало, а душа слегка вздрагивала и настораживалась, вся в ожидании и предощущении великого чуда, ОКЕАНА.
Гл. 3.5
Проснулась Кира оттого, что выспалась. Она никак не хотела смириться с этим фактом, крутясь в кровати, устраиваясь поудобнее или просто по-новому. Она то подминала подушку, то закидывала ногу на одеяло, но наконец поняла, что спать больше не может, не получается. Тогда она открыла глаза и заново увидела окружающую ее обстановку. Озорное чувство беспричинной радости заставило ее зажмуриться и тихонько завизжать. Она потянулась сла-а-а-адко – сладко и села в кровати: новый мир ожидал ее, он практически уже заждался, когда же она ворвется в него и впитает его всем своим любопытством, весь, до малейшего звука и запаха, до самого тонкого оттенка света.
На кухне лежала записка: «Мы уехали по делам. Еда в холодильнике. Ключи в вазе, деньги там же. Можешь погулять, только не потеряйся. Будем вечером, часов в восемь. Не скучай. Сева».
Кира от подобного стечения обстоятельств совершенно не расстроилась. Наскоро перекусив, она привела себя в порядок, надела свободные штаны с карманАми (как она говорила), топик, слегка прикрывающий живот и кроссовки. Распихав деньги, телефон и ключи по карманам штанов, Кира спустилась с крыльца и отправилась туда, куда вели ее глаза. Как ей показалось, она пошла в сторону центра города. Она не обманулась
Пружинистой походкой шла она вдоль небольших домиков и зеленых лужаек. Мимо проезжали немногочисленные автомобили, из которых посматривали на нее люди. Она улыбалась всем, независимо от выражения их лиц.
На часах был полдень. Минут через двадцать – тридцать пейзаж вокруг нее несколько изменился: появились трехэтажные дома, на первых этажах которых располагались небольшие магазины, парикмахерские, прачечные, какие-то конторы. В общем, это уже были не просто жилые дома, а уголки социальной жизни.
Еще минут через двадцать она оказалась на небольшой площади. Здание перед нею, по-видимому, являлось центральным административным сооружением. Кира про себя назвала его ратушей. Перед ратушей был небольшой фонтан, в котором явно скучающие мальчишки лет десяти топили плавающий стакан из-под Колы. Они лениво бросали в него камушки, взятые с соседней клумбы.
За столом уличного кафе сидели пожилые мужчины и пили пиво, а недалеко от них, чудом втиснувшись в пластиковое кресло, сидел необъятных размеров человек, поглощающий бургер. Бургер был завернут в тонкую белую бумагу, из которой вываливался салат и кетчуп. Мужчина заботливо собирал все выпавшее и отправлял обратно в рот, облизывая свои толстые пальцы. Зрелище было завораживающее, хоть и неприятное. Кире пришлось себя одёрнуть, чтобы не так откровенно за этим наблюдать, ведь это, по меньшей мере, невежливо.