- Ничто не расслабит больше, чем ванна, - справедливо решил Абильхан и велел нести молоко.
О молочных ваннах он узнал от матери, та поведала ему, что все египетские царицы, чтобы сохранить красоту и молодость, наполняли ванны молоком вместо воды. Особой разницы принц не замечал, но его тешила мысль, что он является наследником традиций Клеопатры и Нефертити. Абильхан тщательно следил за собой, ежедневно помимо купаний в свежем молоке слуги натирали его эфирными маслами, и дабы достичь высшего совершенства в своей красоте принц регулярно удалял расплавленным воском излишнюю, по его мнению, растительность на своем теле. И, лежа в теплом молоке, он с непритворным ужасом думал о том, что в дороге у него не будет времени и возможностей ухаживать за собой.
«Отвратительно, во Франкию, ко двору короля я приеду весь покрытый грязью и волосами. Наверняка вокруг меня будет летать рой мух. Я буду похож на… на обезьяну!».
Презрительно фыркнул в ответ своим мыслям, принц начал плескаться с особым усердием.
После купаний длинные волосы Абильхана спутались, и служанка больно тянула за них, расчесывая. Поначалу он терпел, скрипя зубами, потом не выдержал:
- Ну, что ты делаешь, недотепа? Без волос меня оставить решила? Аккуратнее!
- Простите, господин, - пролепетала девушка, стараясь распутать волосы пальцами. Зажатый у нее подмышкой гребешок выпал и, наклоняясь за ним, служанка снова дернула Абильхана за прядь. Вспылив, принц вскочил и ударил ее по щеке, выхватывая гребешок.
- Пошла прочь!
- Простите меня, я нечаянно…
- Я сказал – пошла прочь!
Служанка выбежала, и Абильхан сам принялся за расчесывание. Настроение его мгновенно испортилось, недовольство от предстоящего похода снова вернулось.
- И зачем отец вздумал отправлять меня в поход? – Сказал он самому себе. – Бес с ним, с союзом, от него все равно не будет никакого толка. Лишь я окажусь в убытке, столько дней в поту и дорожной пыли. Мое место здесь, во дворце, в уюте и спокойствии. Это ко мне должны приезжать, чтобы лицезреть меня, а не я должен мотаться по свету верхом на вонючем верблюде или лошади. Когда я стану халифом – никуда не буду выезжать!
Уложив волосы на плечи, он долго смотрел на свое отражение в зеркале. Без лишней скромности он отмечал, что Аллах наградил его красотой, перед которой преклонялись все без исключения жители и гости халифата. И, как это часто бывало, принц впал в самолюбование.
Перебросив через плечо копну смоляных волос, Абильхан принялся втирать ароматное масло в золотистую мягкую кожу тонкой шеи.
- Найти себе невесту… Все-таки отец мой остряк! Зачем мне нужны эти хилые франкские невесты? Я сам как невеста. Меня самого следует лелеять и холить. Интересно, есть ли на свете человек, достойный меня?
Перед сном Абильхан долго ворочался, стараясь уснуть, взбивал подушки, ложился ближе к окну, чтобы дышать свежим воздухом. Лежал на спине, в сотый раз разглядывая узоры на потолке. Принц старался отвлечься от грустных мыслей и думать о том, что он увидит во Франкии, как выглядит страна и дворец Людовика, во что одеты знать и слуги. Незаметно для себя он уснул, но и во сне его преследовало чувство тревоги и одиночества.
Перед отъездом выяснилось, что в путь вместо посольского обоза отправляется целый караван. Абильхан, встав с утра пораньше, заявил, что не пристало сыну халифа ездить как простолюдину, поэтому в срочном порядке в поход собирались – личный повар принца, личный лекарь, помощник для переодевания, учитель латыни, ученый муж, бывший однажды во Франкии, другой учебный муж, с которым принц собирался беседовать о поэзии и Коране, двое личных охранников, что будут дежурить у шатра Абильхана, когда тот будет спать, и молодой юркий мальчик-на-побегушках для различных мелких поручений. Шахджахан качал головой, списывая все это на извечную капризность и придирчивость сына. Принц относился к своему народу с уважением и заботой, но подчеркивать свое положение не забывал никогда. Сам же Абильхан, перечисляя, сколько людей ему понадобится в дороге, преследовал иную цель – он старался окружить себя как можно большим количеством человек, расписать свой день так, чтобы у него не оставалось времени наедине с Хакимом. Визирь с прищуренными глазами и длинным носом вызывал у принца почти физическое отторжение.