– Ей надо было торопиться выйти в этот мир.
Медово-сладко улыбается бабушка.
В эту минуту как из-под земли вырастает знакомый доктор, принимавший роды, – госпожа Сингх.
– Здравствуйте. Прошу ни о чем не беспокоиться. Дети подчас рождаются даже на шестом месяце, и тогда это уже проблема, так как не все органы работают правильно и новорожденные должны какое-то время находиться в инкубаторе. Но уже в семь или восемь месяцев все как должно быть. Ребенок остается в животе матери до девятого месяца только для того, чтобы окрепнуть, вырасти и… замучить женщину окончательно, – шутит она. – Ваша малышка по росту и весу в норме. Только нам, взрослым, кажется, что новорожденная чересчур мала. Какой же большой она должна вырасти у этой бедной мамы? И какие бы у нас были проблемы с появлением на свет, правда? – обращается она к Марысе. – Как мы себя чувствуем, все в порядке? Что-нибудь болит?
– Немного, внизу… – покраснев, женщина опускает взгляд: она не хочет прямо говорить о промежности.
– О любом дискомфорте прошу сразу информировать. Сейчас пришлю сестру с лекарством. Мы не должны терпеть. Боль – это зло, я уже в этом убедилась.
– Да, спасибо.
– Эта деваха не знаю кому и что хочет доказать! – не выдерживает Дорота, а доктор выходит улыбаясь.
– Мама, не говори таких вещей, по крайней мере, не перемывай мне кости при чужих.
Мать и взрослая дочь начинают говорить по-польски. Дарья включает компьютер в углу гостиной. Мужчины садятся у маленького кофейного столика, не желая мешать женщинам.
– Кто хочет кофе, чаю или чего-нибудь холодного? – спрашивает Хамид, взмахом руки указывая на медсестру-филиппинку, которая застыла у двери и ждет приказаний.
– Я – шампанское. В конце концов, я тетка! – первой подает голос Дарья.
– Хорошо, возьмем для всех саудовское шампанское. Я – кофе, кто-нибудь еще? Наверное, не сплю уже вторые сутки, – вздыхает мужчина, проводя рукой по спутанным волосам.
Действительно, он выглядит неважно: черные круги под глазами, щетина на бледных запавших щеках.
– Чувствую себя, будто сам родил, – смеется он тихо.
– Тяжело ей было? – спрашивает Лукаш, гладя себя по лысине.
– Друг, двадцать семь часов! Мучение!
– А я разве не говорила тебе? Чтобы нормально родить, по-человечески, нужно пойти в родильное отделение или взять обезболивающую мазь, или позволила бы сделать себе кесарево сечение.
Дорота после начального восхищения бутузом сосредотачивается на изнуренной дочери.
– Мама…
– Не знаю, кто тебе нарассказывал глупостей, что роды – это что-то прекрасное и лучше всего рожать естественным путем, – не дает себя прервать она. – Идиотизм! Какой современный и хороший гинеколог все еще будет рассказывать небылицы на тему вреда медикаментов?! Доктора часто уговаривают женщин, чтобы те испытывали природную боль при родах. Но эти чудные советчики преимущественно мужчины, которые о чувствах женщины, дающей жизнь ребенку, не имеют ни малейшего понятия. Но ты ведь была под опекой прекрасного доктора Сингх? Это она тебя убедила? Не могу в это поверить!
Дорота пыхтит после произнесенной тирады.
– Это было решение мое и Хамида, – говорит Марыся по-английски и настолько громко, что муж обращает внимание на ее слова. – У тебя, мама, трое детей, и ты твердишь, что роды – это пакость и ужас?! Ну, знаешь! Не ожидала от тебя!
– Да, роды и смерть Господу Богу не удались. И никто не изменит моего мнения.
Над этими словами Хамид задумывается и согласно кивает головой.
– Все, что связано с огромной, невообразимой болью, не вызывает у меня радости. Как первый шаг человека в жизнь, так и последний – ужасны. Смотри, какая Надя замордованная! Только спит! Была ли ты счастлива, чувствуя спазмы, разрывающие тебе живот и поясницу? Пожалуй, нет, потому что все же вышла из той ванны с гидромассажем, перестала кататься на надутых мячах и вдыхать благовония, слушать расслабляющую музыку и попросила обезболивающее. Могла бы себя освободить от двух часов мучений и сделать это сразу.
– Хорошеньких двух часов! – не выдерживает Хамид. – Пожалуй, все двенадцать, если не больше.
Марыся, нервничая, ломает пальцы.
– К сожалению, я была вынуждена принять такое решение, потому что, черт возьми, не могла ее вытолкать, а воды были уже зеленые…
– Что?!
Мать и сестра на пару таращат глаза.
– Направили меня кесарить, но дали двойную дозу провокации. Это был последний шанс.
– Зеленые воды?! – верещит Дорота буквально как сумасшедшая. – Дарья, прогугли это быстро, я тебя прошу! Черт возьми, ведь ребенок должен плакать и есть, есть и писать, плакать и делать кучки, и еще раз есть, и так по кругу. А она чрезвычайно спокойна!