— Благодарствуйте… Отдохну у вас, душой отдохну, уж мне в эту ведьмину берлогу, к Настасье-то, и возвращаться не хочется… — заявила старуха.
— И не возвращайся… — милостиво разрешила Бахметьева.
Если бы она только знала, какие от этого приглашения будут для неё роковые последствия.
VI
Наедине с прошлым
Визит к графине Аракчеевой и появление в её доме Агафонихи — первое, что пришло на память Екатерине Петровне Бахметьевой, когда она осталась наедине со своим прошлым.
Это были ещё отрадные моменты её жизни — моменты золотых грез и надежд.
Но вдруг все изменилось… Светлый горизонт покрыла черная зловещая туча и распространила вокруг неё тот непроницаемый мрак, который вот уже пятнадцать лет, как не может рассеяться. Её нравственное зрение свыклось с этим мраком и различает окружающие предметы… Эту сплошную тучу перерезывают порой лучи света, лучи искреннего раскаяния в прошлом, лучи светлой надежды на будущее, но мрак, страшный мрак этого прошлого борется с этими проблесками света, и в этой борьбе, кажется, сгущается вокруг неё ещё сильнее, ещё тяжелей ложится на её душу, давит её, и со дня на день невыносимее становится жить ей, особенно, когда гнетущие воспоминания так ясно и рельефно восстают перед нею, как теперь…
Прошло два дня, как в квартире её появилась Агафониха. Был поздний зимний вечер. Она сидела в своей спальне и читала какую-то книгу.
Екатерина Петровна силится теперь припомнить, какую именно и… не может. Роковые события, совершившиеся во время этого чтения, совершенно изгладили из её памяти и название книги, и её содержание.
Она все-таки напрягает память, как бы желая этим назойливым напряжением отдалить от себя дальнейшие воспоминания… но нет, они идут, надвигаются…
Вдруг за дверью послышались тяжелые шаги нескольких человек, мужские шаги… Дверь отворилась и в комнату вошли трое неизвестных ей людей… Один из них, с гладко выбритым плутоватым лицом — остальные его звали Петром Федоровичем.
Это имя крепко засело в памяти Екатерины Петровны Бахметьевой.
Она помнит, что при неожиданном появлении этих людей она вскочила, выронила книгу. Книга упала на пол корешком и раскрылась.
— Кто вы? Что вам надо?
— Кто мы, милая барышня, вам того и знать не следует… а что нам надо, о том доложимся… Не спешите… — отвечал бритый человек.
— Но как вы смели ворваться ко мне в дом?.. Я закричу о помощи…
— Не трудитесь, не надрывайтесь… все равно никто не услышит, в доме только одна Агафониха, да и та из наших, совсем глухая…
У Екатерины Петровны как тогда, так и теперь упало сердце: она поняла, что ей расставлена западня, что она во власти этих людей… Она бессильно опустилась в кресло.
— Что же вам надо? — почти простонала она.
— Достаньте-ка, барышня, бумажки, да черкните на ней, что я вам скажу…
— Зачем?
— Любопытна больно… делай, коли велят… — с угрожающим жестом заявил другой бородатый мужчина с зверским лицом.
— Да, барышня, уж вы делайте, что я вам скажу, а то хуже будет, да нам и некогда… лошади у дома ждут… Не будете делать — худо вам будет, ох, худо…
— Лошади… худо… — почти бессознательно повторила Бахметьева. — Хорошо… я напишу.
Она подошла к конторке, стоявшей в спальне, достала листок бумаги и, взяв перо, обмакнула его в чернильницу.
— Что же писать?.. — обратилась она, чуть слышно, к бритому человеку.
— Пишите: прошу никого не винить в моей смерти…
Она дописала до последнего слова.
— Смерти!.. — повторила она и бросила на своего мучителя умоляющий взгляд.
От этого взгляда он потупил взор и яркая краска залила его лицо.
— Да… смерти… — глухо повторил он. — Так надо… Будет она или не будет, там увидим… Пишите…
Последнее приказание он отдал деланно резким голосом. Еле державшаяся на ногах Бахметьева с трудом написала это роковое слово.
— Подпишитесь…
Она исполнила и это, но далее ничего не помнит — она лишилась чувств.
Екатерина Петровна и теперь силится припомнить, что происходило после этого, но в её уме мелькают только смутные, отрывочные воспоминания.
Она помнит, что в её спальне появилась Агафониха и начала с помощью мужчин одевать её.
«Ты снеси её одежонку-то на реку…» — вспомнилась ей отрывочная фраза, сказанная Агафонихе одним из неизвестных, кажется, бритым. Далее она ничего не помнит.
Она очнулась и увидала себя лежащею на кровати, покрытой ситцевым одеялом, сшитым из разных лоскутков, нарезанных треугольниками.