— По окончании сопровождения, — снова включился в беседу кадровик, — отмечаетесь в военкомате и вас демобилизуют. Задание несложное, но доверить его можно только добросовестному, авторитетному и ответственному человеку. Старшина! Готовы ли вы выполнить это поручение?
— Так точно, — по-уставному ответил я, вытягиваясь по стойке "смирно".
— Отлично! Старшина Лис в вашем распоряжении, — развернулся кадровик к даме.
Мне на нейросеть пришло официальное распоряжение.
— Время на сборы – до отправления челнока. Сюда, как я поняла, вы уже не вернетесь. Встречаемся в челноке, билеты я закажу, — распорядилась моя новая начальница, когда мы вышли из штаба. "Как ее хоть зовут-то? — подумал я. — А то как-то обращаться неудобно."
В связи с предстоящим увольнением боевой скафандр и все оружие, кроме игольника и станнера, решил сдать на армейский склад. В мирной гражданской жизни абордажное оружие к ношению не рекомендовано. Если вернусь на военную службу или пойду наемником в частную военную компанию, мне с армейских складов что-нибудь аналогичное бесплатно должны выдать. Игольник зарядил парализующими иглами. В космосе буду ходить в техническом скафандре. Он тоже военный – надежный, тяжелый, дорогой и неудобный, по сравнению с гражданскими образцами. Как бы так сравнить то, чтоб понятно было? Вот помню на Земле ещё подарил мне мой дядя полушубок нефтяника. Так он у меня в шкафу долго висел – по городской жизни зимой в обычной куртке на синтепоне по улицам ходить удобнее. Потом у меня дочь родилась. В доме днем она спала плохо. Мы ее укутывали, укладывали в коляску и шел я с ней гулять. Зима была холодная, минус двадцать – минус двадцать пять каждый день. Так я мог в этом полушубке три часа подряд на скамейке в парке сидеть, коляску покачивая, и книжку читать. Только рукавицами страницы переворачивать неудобно было. В общем для гражданской жизни нужно будет что-нибудь попроще подобрать. А если на планете обоснуюсь, так и вообще скафандр не нужен. Три комбинезона, один для космической станции, два планетарных, немного мелочей – вот и все вещи. Дроидов своих тоже решил на тот же склад пристроить. Если их за собой возить – платить за их перевозку нужно, обслуживать. Опять же быстро их не продашь, а со склада может кому и реализуют. Все остальное, что с собой брать не буду, на специальный стеллаж вытащил – может кому что пригодится. А что залежится, через неделю уборщик выбросит.
Прошелся напоследок по базе. Попрощался. Два проведенных здесь года были не самыми плохими. Отправился к челноку. На базе меня больше ничего не держало, так что мне было все равно, где ждать отправления.
— Извините, госпожа врач, как мне к вам обращаться? — спросил я, когда мы заняли места в челноке.
— Так и обращайтесь, старшина. А зовут меня – Мия.
— Понял, госпожа врач.
Мия немного помолчала.
— В миграционном центре мы всех наших подопечных загрузим в автобус и пересчитаем. Здесь проблем не предвидится. До орбитального лифта он нас довезет. У орбитального лифта нас встретят волонтеры. Они их за руки сопроводят до корабля. Наша основная работа будет на корабле. На Марсалле нас тоже должны встретить волонтеры.
— Когда отправляемся?
— Завтра. Так что, если есть дела на планете…
— Нет. Где я смогу переночевать?
— Прямо в центре и переночуешь.
Миграционный центр оказался на окраине. Несколько корпусов за формальной оградкой. Мия представила меня дежурному по центру как прикомандированного сотрудника, для ночевки мне выделили небольшую комнату в служебном корпусе. Погрузка на корабль прошла нормально. Служба безопасности станции организовала для нашего движения удобный коридор. Мия шла первой. За ней двигались волонтеры, ведущие наших подопечных. Я замыкал процессию. На корабле нам выделили 7 кают в тупиковом коридорчике. Каюты были на 6 полок, как в железнодорожном купе, только скорее не нашем, а западноевропейском. Удобства были общие в коридоре. Ещё в нашем коридорчике оказалась семья с шестью детьми – младшие дети у них ночью спали по двое на нижних полках. А в остальное время носились с воплями где только получалось. Ещё в двух каютах оказалась молодежь – молодые парни и девчонки. Они быстро затусовались друг с другом – смеялись и ругались, орали и целовались, выясняли отношения, ссорились и мирились. Главное, на нас внимания не обращали. У бывших рабов были совершенно равнодушные лица и пустые взгляды, никаких эмоций. Нужно было вовремя отправлять их в туалет, кормить и поить. Ели и в туалет ходили они сами, но вот команду им нужно было подать. В соседнем отсеке на второй день полета началась драка: то ли кто-то перепил и не туда наблевал, то ли кто-то не за ту задницу ухватился, а может и все сразу. Служба безопасности вмешалась, хотя и не сразу, рассадила буянов в карцеры. В середине полета молодежь сошла в одной из систем. В их каюты загрузились работяги. Они тихо пили всю дорогу в своих каютах, мирно о чем-то переговаривались. Попытались угостить многодетного отца, но тот под взглядом своей супруги очень категорично-вежливо отказался. Пытались угостить рабов, но когда их рассмотрели, то сбледнули и даже на время протрезвели. Предложили и мне угоститься, я тоже отказался: "Пока с дурдомом не разделаюсь – не могу." Сочувственно качая головами, вернулись к себе и продолжили тихо квасить. В общем полет прошел без происшествий.