Я заказал искину анализ данных с камер стоянки, Борнав мой запрос утвердил. Часть данных уже оказалась удалена, на оставшихся мальчишка нигде не проявился. Был полный список глайдеров, посещавших стоянку в тот день, но там только автоматических такси было около сотни тысяч.
Я подумал, что отклик нейросети мужчина не закрывал – это бы сразу обратило на него внимание и в искине оказалось бы отмечено. Так что отклик нейросети скорее всего оказался зафиксирован. И я отправил ещё один запрос искину. Нужно было перебрать всех посещавших стоянку мужчин, взрослых, посещавших стоянку в одиночку, ростом от 160 до 170 сантиметров, белых, светловолосых, без шрамов, крупных родинок и бросающихся в глаза особенностей. Борнав и этот мой запрос утвердил, но поставил ему невысокий приоритет.
С чувством хорошо выполненной работы я пришел домой, выкинул все из головы и провел хороший вечер с Лорой.
На следующий день ответ искина был не готов, Борнав взял отгул, и меня гоняли следователям на подхват. "Постой, подержи, подожди, посмотри, иди… не мешай!" Ещё через день ответ искина по-прежнему не был готов. Меня отправили на очередную депортацию.
Депортировали Люмилу, ту самую официантку – мать пропавшего мальчишки. Я связался с Борнавом, и он мне сообщил, что именно по этому меня и отправили. "Подумай, что у неё спросить или узнать можно, что пригодится может", — ответил мне он.
Когда я прибыл, хозяин попросил меня не торопиться и Люмилу не торопить:
— Жалко её. Смерть сына её подкосила, работать с людьми она не может, вот мне заявку на депортацию подать и пришлось. Но билеты я ей оплатил, — сообщил мне он.
— Конечно, — ответил я и отправился на задворки кафе.
Люмила обитала там в небольшом контейнере. В боковой стенке контейнера было проделано четыре двери, внутри контейнер был разгорожен на четыре клетушки. Люмила как раз собирала вещи и разговаривала сама с собой.
— Чепчики и распашонки. Как они шли моему Ниду. Нет рука не поднимется их выбросить!
С этими словами она отнесла их в соседний контейнер. Там, на стеллаже между душем и стиралкой с одной стороны и посудомойкой с другой уже лежало много вещей. Второй контейнер торцом примыкал к кафе, и двери в нем были с двух сторон. Со стороны домика официанток с Люмилой зашли мы, с торца заскакивали официантки с посудой из кафе. Люмила посмотрела на меня и сказала:
— С одной сумкой я приехала на Тарналлу, с одной и уеду. Только тогда, пятнадцать лет назад, я была молодая дурочка без мозгов и с кучей иллюзий. А теперь все – выплюнутая и пережёванная никому не нужная баба.
— Ну почему, никому не нужная?
— Потому что всем нужны молодые двадцатилетние дурочки. А в тридцать пять, если дурочка не поумнеет, то она просто дура.
— То, что жена дура – это не проблема, проблема то, что дети у дуры – придурки, — произнес я известную истину.
— О как! Тогда мне тем более оставаться здесь больше нельзя. Если останусь так дурой и помру. А почему не нужна? Так вот тебе, например, я в жены нужна?
— Нет, извини.
— Вот видишь. И никому я здесь не нужна.
Люмила помолчала и продолжила:
— А тебя прислали проконтролировать, чтобы я не сбежала или чего не натворила?
— Нет. Посмотреть и подумать, как Нида твоего искать.
— А вы его ищете?
— Ищем.
— А что не найдёте никак?
— А вот если ты такая умная, скажи мне где он?
— Да если б я знала!
— Вот и мы не знаем.
Люмила продолжила молча выносить вещи. Я начал ей помогать и после паузы спросил:
— А вот скажи, Нид твой вафли любил?
— Наверно любил. Когда его угощали, не отказывался.
— Только вафли? Или вообще сладкое.
— Вообще сладкое, он у меня сладкоежка был.
— А вот не было ли у него или у тебя знакомого мужчины, роста примерно вот такого, — здесь я показал рукой.
На вид самого обычного, белого, блондина или просто светлого, без каких-либо бросающихся в глаза особенностей?
— Нет. Не было. У меня точно не было, а у Нида не должно было быть. А вы его по идентификатору нейросети отыщите!