Одно из таких предприятий находилось как раз в пригороде Александрии, и мы прогулялись на него. Драхма привратной страже – и мы беспрепятственно проникли внутрь, пара драхм надсмотрщику-управляющему – и мы получили гида-экскурсовода.
Кустарщиной здесь в самом деле и не пахло. В производственном оборудовании моя рабыня-экспертша без труда опознала и индийские прялки, и индийские горизонтальные ткацкие станки, на которых можно было ткать куски до шести метров длиной. Для античной эпохи – вполне себе "высокие технологии". И если среди обычных работяг преобладали коренные египтяне, то самую квалифицированную работу выполняли в основном немногочисленные рабы-индусы.
Оборудование подобного типа, по словам нашего гида из числа надсмотрщиков, известно и давно уже применяется в крупных текстильных мастерских эллинистического мира, в том числе и в Карфагене, но искусные индийские пряхи и ткачи, без которых не сработать высококачественной тонкой ткани, в достаточном количестве имеются лишь в селевкидской Сирии и в птолемеевском Египте. Оттого-то и ценятся так высоко по всему Средиземноморью египетские полотно и ситец. А обеспечивает это эллинистическая организация высокопроизводительного труда, объединённая с искусностью, усидчивостью и прилежанием работников – ну, кроме некоторых отщепенцев…
Как раз у нас на глазах двое надсмотрщиков метелили одного раба. Усердно метелили, от души, явно наслаждаясь процессом и не собираясь останавливаться.
– Это Рам, господин! – шепнула мне вдруг в самое ухо Мунни, – Спаси его, прошу тебя!
– Что такое рам? – не въехал я.
– Его зовут Рам, господин, он из нашей деревни!
– Ты предлагаешь мне выкупать всех твоих односельчан, какие нам только попадутся? – односельчанин Мунни, надо полагать, должен быть таким же потомком индийских шелкоткачей, как и она сама, и такие рабочие кадры на дороге не валяются, но и недавно купленная рабыня не должна забывать о своём месте.
– Нет, только этого, господин! Он был у нас одним из лучших ткачей! Очень тебя прошу!
– И просишь именно как за хорошего ткача? – что-то мне показалось сильно сомнительным, что дело именно в этом, гы-гы!
– Он небезразличен мне и сам по себе, – призналась она, – Но ты не пожалеешь, господин – я сказала тебе правду о его мастерстве!
На Востоке считается крайней бестактностью, если гость вмешивается во взаимоотношения хозяина с его рабами, и без веской причины делать этого не стоит. Но тут причина достаточно веская, а заплаченные за "экскурсию" деньги делали уместным и "экскурсионное" любопытство.
– Они не слишком увлеклись? – спросил я управляющего, – Убить ведь могут!
– Если и убьют – невелика беда! – ответил тот, – Этот негодяй уже не первый раз осмеливается пререкаться с надсмотрщиком. Он хороший ткач, и я щадил его до сих пор. Я прощал ему, когда он отказывался от подсобных работ. Я простил, когда он переделал станок не так, как у всех – это был дурной пример для прочих, но ему так было удобнее, а он хороший ткач, и я простил ему его самовольство. Но теперь, всемогущий Серапис, моё терпение иссякло!
– А что он сделал на этот раз?
– Негодяй испортил работу. Нарочно испортил, не случайно! От него требовалось ткать самый обычный материал, с которым справится и новичок. А этот смутьян возомнил, будто лучше нас знает, что и как ему делать! Он зачем-то сдвоил нити, и ткань вместо гладкой получилась шершавой! Взгляни сам, чужеземец!
Я посмотрел и пощупал "брак", представляющий из себя довольно оригинальный вариант привычного по нашему современному миру казённого "вафельного" полотенца.
– Но ведь он неплохо придумал, уважаемый!
– Да кто просил его придумывать! Всемогущий Серапис! От него требовалось выполнить задание и ничего более! Я должен поставлять на склад нормальную гладкую ткань, а он сделал шершавую! Кто примет её у меня, и как я отчитаюсь за потраченную зря пряжу?
– Разве нельзя распустить её и переткать заново?