В общем, выслушав Рама и дополнившую его рассказ Мунни, я лишь с огромным трудом сдерживал торжество, когда отсчитывал управляющему задаток. Вечером, как и было условлено, я получил косца и папирус, в котором, как я и ожидал, было проставлено двести драхм – отданные управляющему сто драхм были его личными премиальными. Раб же был мне официально продан в качестве слуги, что облегчало его вывоз за пределы Египта – иначе, надо полагать, таможенникам пришлось бы отстегнуть куда больше десяти драхм. Что ж, приятно иметь дело с порядочными людьми, гы-гы! Сам ткач, конечно, не был в восторге от того, что ему придётся побыть какое-то время "шудрой", но Мунни его урезонила, а ещё больше его урезонил поход на рынок, где мы с Васькиным отоварились несколькими мешками индийской шёлковой пряжи. Цена была, конечно, уже спекулятивной, с казённой накруткой в пользу Птолемея, но выбирать не приходилось – никто не пустил бы иностранцев в порты Красного моря, куда этот товар доставлялся из Индии. Зато мы немало экономили на прибавочной стоимости ткацких работ – на Родосе-то нам шёлкового полуфабриката никто не предлагал, а свежеприобретённый косец заметно повеселел, когда увидел перспективу работы по специальности. То ли ещё будет в Карфагене! В отличие от египтян, я собирался использовать косцев ну никак не рядовыми исполнителями – в перспективе, конечно…
В порту никаких интересных для нас новостей пока не появилось, и мы заглянули к оружейнику, дабы обсудить заказ поконкретнее – договорённость ведь пока была только предварительной. Всплыли и непредвиденные нюансы.
Располагая богатствами как главного экспортёра зерна, так и крупнейшего торгового посредника между Востоком и Западом, а также крупнейшей и самой передовой в Средиземноморье научной школой александрийского Мусейона, Птолемеи располагали и самой мощной и передовой артиллерией для своих армии и флота. И она, конечно же, находилась в полной государственной монополии и не подлежала вывозу из страны ни под каким видом. И хотя касалось это по духу закона прежде всего артиллерии тяжёлой и дальнобойной вроде мощных баллист Архимеда, а на малые вроде "скорпионов" не распространялось, бюрократия есть бюрократия. Обычный "скорпион", которыми стараются обзавестись для защиты своих кораблей от пиратов все мало-мальски солидные морские торговцы – это одно, а вот скорострельный полибол – уже другое. Это уже "высокие технологии", продвинутое оружие, вывоз которого – вопрос весьма неоднозначный. По типоразмеру, эдакому условному калибру, вроде бы, и можно, а вот по боевым качествам типа той же скорострельности – уже, вроде бы, и нельзя.
А таможня есть таможня – "запретить и не пущать" во всех спорных вопросах у неё в подкорке прописано. В случае обычных товаров это направлено на вымогательство взяток, что обидно, но не смертельно. Но тут товар необычный, военно-стратегический, теоретически способный влиять на исход генеральных полевых сражений, и тут может сработать стремление чинуши выслужиться, проявив бдительность и не допустив вывоза "военной тайны". Это ведь карьера, это поважнее сиюминутной взятки, и тут уже не кошельком, а головой рискуешь с такими чинушами. Это, скажем так, юридический нюанс, который следовало учитывать, дабы не погореть понапрасну.
Но наметился ещё и нюанс чисто технический. Ключевыми элементами конструкции полибола являются цепной привод взвода механизма и вал-подаватель, поворот которого обеспечивает подачу очередной стрелы из магазина сверху на "ствольный" желобок-направляющую. И этот вал быстро изнашивается от трения в гнёздах для поворота и в пазу, по которому ходит поворачивающий его штырь затвора.
Это делает механизм полибола недолговечным, и оттого – малопрактичным. Деревяшка есть деревяшка. Разлохмаченный от износа вал-подаватель ремонту уже не подлежит, тут только новый делать, так что это тоже расходный материал получается, а деталь сложная, навороченная, простому плотнику "на коленке" её не сваять. Тут или солидный запас сменных валов надо иметь, что требует их абсолютной идентичности, или другой материал применить, более износостойкий.