— Англия?
— Да.
— Или Австрия?
— Обе.
— А Россия?
— Для нас — пока гарант баланса.
Я немного помолчал.Такие слова стоят денег. Или, как минимум, соглашений.
— Тогда объясните, почему ваши люди так активно интересуются нашими технологиями? — спросил я, переходя к следующему вопросу. — В том числе теми, что связаны с Перлами.
— Это не политика. Это бизнес.
К моему удовлетворению князь понял, что я говорю о шпионе, оказавшемся в свите прусского посла.
— А разница?
— Разница в том, что бизнес можно купить. Политику — нет.
— Значит, вы хотите купить мои красители, чтобы через них купить доступ к чему-то большему?
— Нет, — покачал он головой. — Мы хотим показать своим друзьям, что можем выбирать. Не всё, конечно. Но хотя бы не покупать одно и то же у одного и того же поставщика.
— Любопытно, — кивнул я. — Но тогда почему не обратиться к французам? У них тоже свои красители. И технологии.
— Потому что Франция всё ещё не оправилась от Наполеона. А нам нужно спокойствие, а не очередная революция в модной рамке.
Мы долго говорили.
О нефти, которую прусские купцы пытались использовать вместо натуральных красок.
О новом заводе в Шлезвиге, который должен был освоить производство синтетического индиго.
О бумаге, которая должна была стать основой для новых книг, если бы не война цен на целлюлозу.
— Ваше Сиятельство, — сказал я, когда мы перешли к кофе. — Мне не нужны комплименты. Давайте договоримся сразу. Что вы получите от этой сделки?
— Развитие.
— Это красиво. Но не конкретно.
— Хорошо, — он вздохнул. — Получим возможность снизить зависимость от Лондона. И одновременно покажем Вене, что не собираемся её слушаться беспрекословно.
— То есть я для вас всего лишь рычаг?
— Как и мы для вас, — ответил он спокойно. — Такова дипломатия.
— А как же Россия? — добавил я, чуть погодя. — Неужели вы не боитесь, что мы станем слишком влиятельны?
— Боимся. Только вот вы — единственные, кто не требует ничего лишнего. Ни территорий. Ни долга. Ни постоянного давления. Вы предлагаете торговлю, а не зависимость. Это редко. И потому ценно.
— Что ж, пусть будет так, — согласился я. — Но учтите: если мы начнём работать вместе, я не позволю использовать наши технологии против тех, кем они были даны.
— Это предупреждение?
— Это условие. Если вы его нарушите, то не только потеряете поставки. Вы потеряете возможность быть частью чего-то нового.
Он кивнул. Понял. Или сделал вид, что понял. Что в политике почти одно и то же.
Когда мы закончили, он протянул мне документ.
— Вот наш первый заказ. Цена — как вы и просили.
— Только чуть выше, чем я рассчитывал, — заметил я, пробежавшись глазами по цифрам.
— Это не плата за красители. Это плата за выбор.
— Как скажете. Пусть будет выбор.
— Он уже сделан, — сказал Гарденберг, вставая из-за стола. — Теперь остаётся только наблюдать, куда он нас приведёт.
Выходя из канцелярии, я чувствовал, что сегодняшний день прошёл не зря.
Не потому, что продал что-то. А потому что услышал правду, которую обычно прячут за улыбками и верительными грамотами.
Катя ждала в карете.
— Ну что? — спросила она. — Заключили мир?
— Нет, — ответил я. — Просто выяснили, кто кому не враг.
— Это уже половина успеха, — улыбнулась она.
— Больше половины, — согласился я. — Это почти всё. По крайней мере мы говорили с открытыми забралами.
Испанский посол маркиз Мигель Эскивель прислал мне приглашение, предложив встречу в посольстве Испании. Сказать честно, очень хотелось его послать… куда-нибудь в Экстремадуру, но любопытство пересилило. Казалось, где я и где Испания? Что у нас может быть общего?
Оказывается, может. Интерес испанской короны к алюминию. Гордые испанцы, услышав от Франции, что у них в хранилищах появился новый ценный металл, почувствовали ущемление национальной гордости. Кстати, посол отменно владеет французским, что позволило нам общаться без переводчика.
— Алюминий у меня есть, но очень немного. Порядка ста пудов, — изобразил я сложный мыслительный процесс, ответив не сразу.
Кстати, у меня действительно лишь столько наберётся. Руки до него пока не доходили. Да и глину мне только начали свозить. Вот осенью, я бы и пару тысяч пудов легко смог потянуть.
— Но Франция у вас же больше купила?
— Да, но сами понимаете, алюминий — товар редкий и его получение стоит изрядных средств и усилий. Кстати, а каким образом вы собираетесь оплачивать интересующую вас партию? — сразу сбил я посла с обсуждения количества, переходя к более приземлённым вопросам.