А чего бы так не осаждать, если свежий провиант, воду и боеприпасы тебе чуть ли не к осадному орудию подбрасывают из центра России с помощью телепорта?
Я, дабы ускорить сдачу крепостей, предлагал с самолётов сбросить на них несколько ОДАБов*, которые мог создать буквально за несколько дней. Но Император завернул моё предложение, мудро рассудив, что не стоит раньше времени демонстрировать всему миру возможности нового оружия.
*ОДАБ — объёмно-детонирующая авиабомба.
За несколько недель русская армия на Кавказе сделала то, что в реальной истории продолжалось почти два года, и после падения Тебриза открывался прямой путь на Тегеран. Персия, вполне справедливо посчитала, что ей уже довольно, и запросила мира. В Тебриз на переговоры должен был явиться Аббас-Мирза, являвшимся основным застрельщиком нападения на Российскую империю.
Тут ожидаемо активизировались английские дипломаты всех мастей, в том числе и военные советники, наводнившие столицу Персии, и надули в уши правителю страны, что нужно сопротивляться до последнего перса и Англия поможет в борьбе с северным соседом. В общем, знакомая история в духе обитателей туманного Альбиона.
Настало время действовать Крымской роте, которая, собственно говоря, и была создана как раз для этого случая. А именно — было решено выкрасть Фетх-Али шаха, что позволяло России обойти британское влияние на персидский двор. Без шаха британские советники теряли ключевую фигуру для манипуляций, а внутренние разногласия в персидской элите могли бы привести к хаосу, делая продолжение войны невозможным.
Ранним утром на реку Шутруд, в тридцати километрах от Тегерана приводнился гидроплан и пристал к берегу. Спустя три минуты самолёт отошёл от берега, разогнался по водной глади, резко взмыл вверх и взял курс на север.
Через несколько часов, на столицу Персии легла ночь.
Тем временем в столичном дворце Голестан — резиденции правителя страны — в одной из пустых тёмных комнат загорелся лунным светом проём телепорта, через который одновременно могли бы пройти двое взрослых мужчин. Спустя короткое время свет в комнате потух, открылась входная дверь, и почти сразу донёсся свист арбалетного болта. Вслед за этим в коридоре кто-то негромко ойкнул и послышался звук упавшего тела.
В течение получаса по всему дворцу слышалось пение болтов, нёсших в своих наконечниках смерть, а на пол падали охранники, утыканные стрелами, как дикобразы.
Закончился гимн смерти у дверей опочивальни персидского шаха. Рядом с высокими двустворчатыми резными дверями лежало два трупа, из тел которых торчало по несколько болтов. Внезапно какая-то невидимая сила по мраморному полу оттащила мёртвых охранников в сторону и одна из дверей открылась. Через несколько мгновений из спальни донеслись глухие удары, невнятное мычание и резкий одиночный женский вскрик. Дверь в опочивальню закрылась, внутри снова вспыхнул лунный свет, чтобы через несколько минут потухнуть навсегда.
Открылась и тут же закрылась дверь в спальню Фетх-Али шаха, а на его смятой постели осталось лежать послание, адресованное его второму сыну Аббас-Мирзе с единственной строчкой на фарси: «Ждём в Тебризе».
Пока русская армия выполняла возложенные на неё задачи, мне порой пришлось выполнять далеко не патриотические функции, чтобы остепенить отдельно взятые личности.
— Александр Сергеевич, позвольте мне уволиться и пойти на фронт вольноопределяющимся! — поймал меня за пуговицу сюртука директор школы.
— Кюхля, дружище, а как же две твои жены невенчанные? — приторно ласковым голосом поинтересовался я у лицейского приятеля, — Они тебя отпустили на войну?
— Эм-м-м, с чего ты взял, что я женат? — изрядно сбавил тон Вильгельм Карлович.
— Пу-пу-пу, а ты не заметил, что у одной из девушек уже животик изрядный вырос. Ко второй я не присматривался, но вовсе не удивлюсь…
— Какое это имеет значение? — попытался Кюхельбекер геройски выпятить грудь, но живот её явно опережал.
— Так самое прямое. На войне, скорей всего, тебя убьют. Будет очень некрасиво, если твои дети останутся без геройски погибшего отца.
— Отчего убьют? — вдруг занервничал будущий герой битв и сражений.
— Ну, вообще-то на войне убивают, и часто, — задумчиво начал я, а потом продолжил, воодушевляясь, — Зато представь — ты бежишь в атаку, со штыком наперевес, стрелять-то ты толком не умеешь, и тут вдруг видишь, как прямо перед тобой падает флагоносец. И ты подхватываешь флаг! По тебе бьёт вражеская артиллерия, у тебя уже ядром оторвана нога, но ты стоишь, опираясь на флаг, и рукой, простреленной в трёх местах, направляешь бойцов в атаку. Разве это не прекрасно? Неужели ты не хочешь, чтобы твои дети, пусть и посмертно, не узнали про твою героическую кончину? Женись сначала, а потом подавай на увольнение, — выдал я ему свой вердикт.